В вихре вальса кружатся

В открытое окно листва летела
и лепестки жасмина в вальсе
с ветром, весело кружась,
касаясь
нежно роз прекрасного букета,
благоухали,
в комнате, на стол так сказочно ложась.

И свет луны, серебряной дорожкой,
спускаясь в комнату с небес, вдруг
осветил, как, кто-то, чёрной кошкой,
пробрался в замок, осторожно,
во мраке тьмы, таинственно исчез.

А в зеркале старинном отражаясь
огромная, прекрасная кровать,
там дева нежная, красивая, младая,
любила ночью отдыхать...

Там музыка играла,
Там танцевали вальс.
Другого там обняла,
Ты, позабыв о нас.

Ты в танце с ним кружила,
С ним в такт один жила.
Взгляд оторвать не в силах,
По залу с ним прошла.

А я стоял в сторонке,
От ваших был глаз скрыт.
Я в уголка потёмках,
Заброшен и забыт.

А в сердце лёд и пламень,
В свирепости тоски.
И словно острый камень,
Боль жилкой бьёт в виски.

Там музыка играла,
Там танцевали вальс.
Там нас разъединяла,
Соединив, жизнь вас......
Марковцев Ю.

Еду к себе… тогдашнему…
Через. Нажитый. Хлам.
Время — подобно рашпилю:
точит нас…
по углам…

Мощные звон-столетия!!..
стесывают в нас: спесь...
Мне бы
с собою встретиться.
Мне бы к себе успеть.

К злому.
К душою босому.
К яркому. И нетесаному.

Дождь по капоту рыскает…
Капли вальсы «вальсят»…
Небо прозрачно-крымское.
Небу за пятьдесят.

Шумно грустит смоковница…
Ветер скулит… без слов…
Детство никак не вспомнится.
Зря напрягаю лоб.

Гуща небес и вереска…
Столько...

Обворожительная  музыка,

Но  почему-то  грустно  мне,

Как  будто  капельки  осенние

Слезой  текут  в  моем  окне.

    Шопена  вальс  забытой  легкостью

    Навеял  милые  черты.

    Твоя  рука   моей  укрыта

    В  сиянье  солнца   и   реки.

Сегодня  дождь  с  плакучей  ивою

В  обнимку   ссорятся   в  тиши,

Далекий   вальс  играет  памятью

По  нотам  счастья  и  любви.

.

Море зовёт.
Край мой поёт.
Севастополь старинный, любимый,
Самый лучший, заветный, красивый.
Город славы, побед, мой герой.
Место веры святой.
Севастополь родной.
.
Тихой волной
Вальс над тобой.
Тёплый, летний и ласковый вечер
Положил нежно руки на плечи.
Шелестит черноморский прибой.
Севастополь родной.
Севастополь ночной.
.
Спят корабли,
Дети твои.
Моряки видят сны о любимых,
О походах и чайках крикливых,
После бурей и службы морской
Возвратятся домой.
Все вернутся...

Ворвался вихрем ты в сознанье
И стал ответом на вопрос,
Как результат переживаний,
Вдруг, виртуальностью оброс.

я опять изменяю с собой всем вселенским законам -
когда нет ничего, слишком просто поставить на кон
всё. не чёрные вОроны крУжат под небом - ворОны
и кукушки пугают кликушеством. сколько икон
отпускают нательным Христам прегрешения, столько
судеб тусклого света в окне повторяют "к утру",
как молитву - к утру автомат разразится итогом -
чтобы слышать в ответ на "слова никогда не умрут"
"всё пройдёт" - кавалькадой гремучих цепей по этапу;
босиком: обгоревшей стопой по взрывной полосе...

Скалы, берег, склон каскадом,
Горизонта купол летний,
Моря запах и прохлада,
Пляжа табор разноцветный.

Гул и смех. В песке нагретом -
Хрупко-острые ракушки.
Стайкой - голенькие дети,
Лишь панамки на макушках.

Тихо волны накрывают
Край песка плащом холодным.
В них медузы проплывают
По делам своим подводным.

Мотоциклов водных стрёкот,
(Чей-то, кстати, вверх ногами...)
Яркий к облаку приколот
Дельтаплан над головами.

В буйной зелени каштанов
Расцвели кафе зонтами...

Я тебя не хочу потерять.
Вкус потери безудержно горек.
Безысходен, как ночь декабря,
Безутешен, как мёртвое море.
Ослепительно ярок до слёз
Снежный наст безнадёжной равнины.
Вихри колкие, ветром гонимы,
Заметают следы от колёс,
Прочертивших равнину до края.
Как судьбу на ладони клинком.
Вкус потери - отчаянья ком.
Я терять не хочу, но - теряю.

Ветер бурю поднимает,
День швырнув к ногам;
Листья стаей улетают
К низким облакам.
Взвились жёлтою стеною,
Смерчем закружив,
Тянут в воздух за собою,
Мир заполонив.
Лишь один прервал круженье:
Осени огонь
О зиме предупрежденьем
Вдруг обжёг ладонь.
Задержав его немного
В вихре остальных,
Отпускаю вновь в дорогу -
Догоняй своих!