В угрюмой тесной

За окном пространство белое.
День не весел, не угрюм.
Я живу. Я что-то делаю.
Я во власти новых дум.

Льётся свет берёз безлиственных.
А в прихожей темнота.
Лишь горят глаза таинственно
У безмолвного кота.
8 февраля 2011 г.

Одинокая волчица
Шла так тихо по тропе
Умудрилась заблудиться
В странном маленьком мирке
растревоженные птицы
напугать её смогли
Как могло так получится
Чем встревожены они?
Её взор такой угрюмый
И запутаный слегка
Отвлёк юноша направив
в её сторону глаза
Тут волчица осмелела
Захотела подойти
Будто даже охмелела
Покачнулась на пути
Юноша не растерялся
Взялся разом за ружьё
И направил на волчицу
Он оружие своё
Его губы задрожали
А волчица не поняв
С...

Бесконечность…

Неоновый свет в темноте озаряет,
угрюмые лица случайных прохожих.
Ветер холодный пыль поднимает,
гоняя по улицам грязным облаком.

Но, вот луна появилась таинственно,
серые тучи на небе рассеялись.
Девушка грустно бредет по улице,
бледнее мела лицо у страдалицы.

Вниз опустила голову юную,
большие глаза печалью наполнены.
Судьба приговор ей сегодня вынесла,
печатью больничной жизнь ограничила.

«Сколько мне дней осталось Господи?
Где ты моя прекрасная...

Космос. И мы. Такие несовершенные?
Разные. Угрюмые и вдохновенные,
Энергию поглощающие и отдающие
И, все таки, верящие и ждущие.

Мечтой устремленные. Космос...
Рассыпанным бисером звезды...
В начертанных знаках Вселенной
Все точно. Все совершенно.

Едины и нераздельны Космос и мы.
Все цельно. Возможности беспредельны.
Божественный Вечности Дар -
Душа человека нетленная.

Моя кошка заснула в саду,
Прямо на траве.
Старый лист упал ей на спину
И замер.
Желтый, он съеживается холмами
И долинами.

Меж них, наверное, петляет
Где-то речка,
В которой заводь с карпами
Да илом,
В траве трещит кузнечик,
Благочинно
Сменяя песнь любви тягучим
Псалмом,
А на одном холме сидит пастух
И смотрит
На старый город с флюгерами
И ратушей,
Где плющ ползет по городским
Воротам,
А булочница утром, взбив подушки
Над улицей,
С аптекарем здоровается сонным
И угрюмым...

На новой и быстрой машине,
Немецкой добротной сборки,
В чем-то и где-то успешный,
Делец молодой и здоровый,
Утопая в кожанном кресле,
Мчится быстро куда-то, зачем-то.
Из колонок квадро-системы
Звук струится весьма прекрасный.

За окном горы степь сменяют,
Из-за туч пробивается солнце.
На обочине столбиком суслик,
Огляделся вокруг пугливо,
А за ним следит коршун серый,
На высокой скале сидящий.
Из-под камня вспорхнула птица...
Тут и там сверчки стрекочут...
Подле серой горы...

Задул свечу я у окна,
И душу мрак окутал снова.
Всё оттого, что от меня
Ушла ты вечером из дома.

Ключи, оставив на столе,
А рядом с ними и записку.
«Не думай больше обо мне,
И на похмелье тут на виски».

Тоске нет края и конца,
Она сжимает грудь и сердце.
Уже сединки на висках
И седина в словах и в песнях.

А в звуках струн одна печаль,
Как и в душе моей угрюмой.
Листву уносит ветер вдаль,
Меня унёс бы – я подумал,

Чтоб помолиться у берёз,
Просить у Бога на коленях...

На узких улочках, безлюдно утром рано
Туман и сыро, на ветру скрипит фонарь.
Бродяга-ветер ты как я незванный,
Ты как и я с Востока, и для них дикарь.

Брусчатка-камень здесь на тротуарах,
Дома под черепицы чешуёй.
Я отчего то чуточку усталый,
Но должен двигаться, ведь я ещё живой.

Скрипуче окна, ставнями зевают,
Их как меня, наверно клонит в сон.
Снежинки, мокрым сделав лицо, тают.
Угрюмо смотрит, в пятнах весь балкон.

Не выспался сегодня я и трудным,
Наверное мой будет...

Снизойдет, глядишь, Всевышний
к суете людской и сути.
Что случилось, что не вышло
по-отечески рассудит.
Бросит в бездну омовенья-
возвратит наивно юным.
Жизнь в угрюмом невезении
понесет, как конь безумный,
от забвения к забвенью

Заросли колючками дороги,
Я по ним иду вновь босиком.
До крови накалываю ноги
И мечтаю только лишь о том;

Чтобы боль душевная утихла,
Песни звонко петь с ней не могу.
Не вернуть того уже что было,
Я завял, как роза на снегу.

И уже не радует мне сердце,
Вера в то, что будет впереди.
Соловей пропел угрюмо песни,
А ветра их вдали разнесли.

Мне осталась память долгой ночи,
Ночи той, когда пылал душой.
И писал, как за строкою строчку,
Я пойду хоть в бездну за тобой.

До крови...