В шкатулке жемчугов

Апрель стучится белым бездорожьем,
крошится бархатом весенняя метель,
рассвет продрог до бледно-алой кожи;
я безутешен, словно снег и насторожен, как лиса,
но музыка прощает беспокойство.

Тепло фаянса, жар кофейной гущи –
мне сохранят на кромке языка
горячий мимоходный привкус солнца,
пока лоснится млечный пух с седин зимы,
и жемчуг сна рассыпан под ногами.

Излучистые пальцы мёртвых скверов,
перебирая ветви, лад за ладом,
нащупывают птичьи голоса
и залежи травы под бурым паром...

Страсть, безумие и слабость составляют содержание любви диавольской.
Иоанн Сербский.

Любовь замужней женщины – великая вещь.
Женатым мужчинам такое и не снилось.
Оскар Уайльд.

Никогда мы не бываем счастливы,
наше счастье – это лишь молчание несчастья.
Ренар.

Осень (Прелюдия)

***
1.0
Вполне осмыслить Вашу утонченность
По-видимому, смертным не дано.
Загадочность, искусством увлеченность,
Страстей таинственных пьянящее вино…
Такой Вы видитесь мне в этот день осенний...

Прохладой дует нам весенний вечер.
Ты от прикосновений только крепче
Мимозой прижимаешься ко мне.
Глаза закрыты, как в волшебном сне.

Ресниц твоих касаюсь я губами.
Лимонной свежестью луна над нами
Сияет в обрамленьи ярких звёзд.
От счастья жемчуг льётся в виде слёз.

Не бойся, под моею ты защитой,
С душою женской и такой открытой.
Любимая, тебя как оберег,
Я заберу в семейный свой ковчег.
-
Сергей Прилуцкий, Алатырь, 2013

Яркий дневного солнца
Проникает в толщу глубин -
Глубоко в скалистой пещере
Осьминог притаился один.

Рядом с ним растут,
Наполняя пространство собой.
Ракушка под ними лежит,
Греет жемчуг своею тоской.

Рыбы красочно мелькают,
Свет искрится на чешуе.
И тяжело наверх всплывает, навстречу судьбе.

Надо жить...и быть красиво.
Сон и явь переплетя.
ТО луной взойдя строптиво,
ТО зарёй обняяв, любя.

ТО с высокой кручи ухнув
Вниз промчатся ручейком,
ТО росою перламутра
Вспыхнуть жемчуга огнём.

ТО по краю разговоров
Промолчав, найти зерно,
И уйти от всех дозоров
В море плаванием ТО.

Ни жемчуга, ни резных столбов, улов ракушек
пустых, мидии на обед и ветка укропа, щепотка
соли, серых цапель роли, бивни мамонта на бе-
регу, порча на коже, чайка, чёрная от нефти, пя-
тна (ложе), затонувший корабль оставил, игра
без слов, знаков и правил, близорукости трос-
ть, поводырь собака, не попляшешь и ничего не
попишешь, забияка, сбежал, буду ждать при-
хода, «в сердце циньской земли......древних ца-
рей» пагода.

Я исполняю свой обет подъять скрижали
И начертать на них завет святым и правым.
Перо напрасно столько лет в плену держали,
Оно пробьёт себе простор стихом кровавым.

В чаду зловонном и густом пригоршня света,
Как сердце Данко из груди, разверстой болью.
Отягощённая крестом стезя поэта
При рассмотрении блестит земною солью.

Под кривоблудные слова – срамное дело,
Эпоха юбку задрала как одалиска.
Скатилась с трона голова, покинув тело,
И на поверхности земли от крови склизко...

Краеугольных камней много, а я думал один,
идя по берегу океана, отбрасывал их в стороны,
ясеневой тросточкой, искал гальку, нет, наверно
сегодня не найти, у грани, файв о клок, ти, с жасм-
ином, вода и суша, суши, сна сон, состоявшийся
вдвойне, он, (два в одном), тебе и мне, а что оста-
ётся? смотреть и участвовать, затаив дыхание, пе-
рвой, последней, любви придыхание, к небу, би-
рюза, на белом мраморе или наоборот, а собст-
венно, кто разберёт, маршрута маршрут, траек-
тория пути...

Свершилось! Я лечу в Париж
На крыльях лебединой стаи.
Париж! Мне снился он ночами...
За дымкой серый жемчуг крыш,
Нанизанный на нитку Сены.
На Холм спешит фуникулер,
Молочно-розовые стены
И купол храма Сакре-Кер.
Прошедшим множество ступеней
С тяжелым грузом прегрешений,
Покаявшимся наконец,
Раскрыл объятия Творец.

Вдыхая воздух Помпиду,
Пропитанный накалом страсти,
Амурных прихотей во власти
Летим как-будто бы в бреду
...........................

А дальше... Боже! Гильотина...

Причалив к берегу, спустился я на землю,
Волна прохладою вглубь острова гнала,
От долгих странствий мои ноги занемели,
И потому сейчас не слушались меня.

Я огляделся: впереди тянулись скалы,
Укрыв зелёным покрывалом наготу,
Вдруг на вершине чей-то лик в лучах забрезжил
И в тот миг поплыл к хрустальному дворцу.

Тяжелой поступью я двинулся на берег,
Ведомый чувством, подниматься стал наверх,
Кустарник вытеснил с дороги камень серый,
Меня препроводивший ко дворцу чудес.

Сверкали...