В раю

Отпустите меня, отпустите,
Замерзаю в Раю я чужом.
Отворите дверь в Ад, отворите,
Я его обогреюсь огнём.

Я устал быть чужим в садах райских,
Слишком сладок их плод и претит.
Здесь нет лиц, всюду добрые маски,
Здесь никто никогда не грешит.

А я нет-нет ругнусь, всех пугая,
Во мне святости нет ведь ничуть.
Но душа во мне всё же не злая,
Но тоскливо ей здесь, просто жуть!

Только в Ад её чёрт не пускает,
Зла в ней нет — там не любят таких.
И повсюду она всем мешает,
Помещу я её...

На рыбалку ехать очень далеко,
Жгут костры,а дым с туманом-молоко.
Тише едешь-дальше будешь,
На сцеплении тачку мучаешь,
И ни сделать вообщем больше ничего:

-Эй чувак, что за поселок?
Нету слева наших елок.
Нет мосточка у канавы,
Нет колхозной свалки с права.

Нет асфальта на дороге,
Начались в машине склоки.
Кто ,сворачивай, кричит,
Кто-то пьяный и рычит.

Кто-то спит уже на кресле,
Посчитать бы всех,а если,
Мы оставили кого-то,
Там,в кустах у огорода.

А потом вообще...

Свободный художник, свободный поэт.
Свобода! Прекраснее слов больше нет.
Далекие дали манят меня.
За горизонтом уж скрылась земля.

Свобода! И ветер мне песню поет.
Свобода! Мне кажется мал небосвод.
Я в вечной тиши. Я в вечном Раю.
Свобода! Тебе эту песню пою.

Я в капле воды и сверкании льда.
Я здесь! Значит я во всем навсегда.
Я - птицы полет, я - солнечный зной,
Я - жаркое лето и холод зимой.

Белым холодом сшита даль.
Иней глушит в ответе «Да».
И в тугую сжимаясь сталь
В венах вздутых мёрзнет вода.

В мириады зажжённых звёзд,
Вдаль туманности держит путь,
Заметая позёмкой хвост
Время юности цвета - ртуть.

Перестуки пропитых дат.
Перегоны ушедших лет.
Жизнь сменяется - чехарда
Перескакивая ночь-свет.

Ночь - когда-то тоя любовь.
Свет раскрасит улыбкой ночь.
И казалось бы день, но вновь -
Повторяется точь как в точь.

Время юности цвета - ртуть.
Облака по...

На острие меча живу – и знаю,
Что век легко мой могут оборвать,
И кровушкой наполнится кровать,
С которой дух поэта грянет к раю.

Так что с того? Мы, дети, ВСЕ УМРЁМ,
И это точно и определённо.
И, опадая пожелтевшим клёном,
Надеяться мы всё ж не устаём,

Что наше полыханье во миру
Хоть в чьём-то сердце явит восхищенье!
От мира дольнего людей прощенье
Хотел бы заслужить, когда умру.

Я жил, как вы. И также нёс свой крест.
И воздыхал от бед и от печалей.
И до могилы тернием...

Мириады снежинок искрятся
На белых коврах долгой зимы,
А деревьям давно уже снятся
Зелёные летние сны...

И я бы уснул, с ними проснулся
В весеннем, цветущем краю,
И в тот сказочный мир окунулся,
И нежился в светлом раю.

Тарас Тимошенко.
Январь, 2016 г.

Не знаю, как правильно притчу начать.
Кому и кого довелось повстречать?!
Не столь это важно в сказанье моём…

Убогий и царь повстречались вдвоём.

Спросил повелитель юродивого.
«Откуда шагаешь?» В ответ же «Из ада!»
Твоё, знаю, место, в Раю, вроде бы!
Куда занесло, и чего было надо?(?)»

Ответил спокойно убогий царю:
«Огня попросил, дабы пищу свою
Сумел я на ужин себе разогреть,
А мне говорят, мол, огня у нас нет!»

Глаза оказались на лбу у царя --
«В аду нет огня? Удивил ты...

Край мой любимый, затерянный,
Я о тебе пою,
Пахнет душистым клевером,
В этом забытом раю.
Сохнет дорога разбитая,
Зорька уснула в овсах,
И над ночною ракитою,
Встала луна на часах.
Осень звенящею поступью,
Бродит в ночной тишине,
Жёлтые листья россыпью,
Падают в руки ко мне.
Смотрятся звёзды печальные,
В старый заброшенный пруд.
Русь ты моя хрустальная,
Милый родной приют!
Пусть над твоими дубравами,
Дождик прольётся святой.
Я не с орлами двуглавыми;
Я остаюсь с тобой...

Я ангел-хранитель,но мне до сих пор нет покоя,
А жил-не тужил беззаботно в раю век от века.
Ведь только со мною могло получиться такое,
Что так и не смог я когда-то спасти человека.

Однажды я с неба увидел простого мальчишку,
Он так мне пришёлся,и так мне спокойнее стало!
А как он читал о героях потёртые книжки!
И сердце моё от отеческих чувств трепетало!

Я видел,как он за девчонку на улице дрался,
Как что-то писал в своей синей потёртой тетрадке.
И выглядеть лучше,чем есть никогда...

И в Раю не без тревог,
Было горе у Адама:
За всю жизнь так и не смог
Никого назвать он мамой.