В ногу со временем

Япония, тебе не спится.
Встречаешь первой ты рассвет.
И солнце по утрам садится
на золотой велосипед
в твоих горах.

В твоих садах вишневых души
сгоревших в ядерном огне
бесцельно бродят. Вот послушай!..
Звучат, как песня в тишине
их голоса.

Твой самурайский кодекс чести
превыше всяческих обид.
Да что обиды!.. Чувство мести –
оно и то тебе претит.
Простила ты.

Простила ты и кровь и слезы.
Простила просто, без затей
неизлечимые лейкозы
потом родившихся детей,
не знавших...

Сыграй мне, синий ветер,
Сегодня песню моря
И серенаду листьев
О радости и горе
И буду каждый вечер -
Я флюгером на крыше
Играть в пятнашки с ветром
И песни петь неслышно...


2. БЕЛЫЕ СТИХИ

Белая радость
И белая зависть,
Белое –
одиночество!
Белое счастье,
И белые лебеди,
Белой фаты -
Непорочность!
Чистой страницы,
Холста ожидание -
Может окно
в бесконечность?
Белого савана
И упокоя -
Самая белая
Вечность!



3. ТИМТИЛИМЧИК

На...

Я устал быть лишь твоей мечтой,
Я хочу быть частью твоей яви.
Я склоню колени перед той,
Что обнимет крепкими плечами,

Занесет осеннею листвой,
Отогреет теплыми речами...
Я склоню колени пред тобой
Долгими апрельскими ночами.

Ведь ты хочешь быть моей мечтой,
Ведь ты просто грезишь моей явью.
Этот романтический отстой
Повторяет дикое "ай лав ю"

Изо всех щелей. Куда не плюнь -
Всюду однотипные сюжеты.
Черный ворон, словно белый лунь,
Выбирает угол рикошета.


В мгновенье...

И снова мысли, захлестнули с головой,
И снова дома, снова не с тобой,
И тот же свет, мне с неба падает в глаза,
Но я запомню, взгляд твой милый навсегда.

Скупое утро, бьет по голове ногой,
Уныло вспомню, что я теперь другой,
И вновь забуду, поглощаясь в суету,
И вновь навстречу, ветру я иду.

И светит солнце, поет зеленая листва,
Но не замечу взглядом, ищущим тебя,
Я не замечу, красоты земной,
Но лишь увижу, ее идущую домой.

С тоскою в сердце, я удаляюсь не спеша,
И словно...

Запутавшись в сетях простуды,
рисую странные этюды,
над жаром бабочкой скользя…
И как-то странно верить в Чудо:
"Откуда быть ему? Откуда?".
Но и без Веры жить нельзя!

Что жар ещё мне напророчит?
Какие сны "подарят" ночи?
Когда простуда и огонь
с ног валят!!! Ничего не хочешь!..
Не разобрать слова и почерк!..
Жива Любовь!!! Её не тронь!!!

И этой временной простудой,
что проскользнула ниоткуда,
стих жизни ритм и гаснет взгляд!..
Легко сдаваться, если Худо!
Но вдруг звонок...

Ты тот, кого никто не ждет,
Тот, о ком никто не плачет.
Твой голос в пустоте живет,
Слова твои ничего уже не значат.
Ты там, где нет тебе покоя
Там, где мрачно и темно.
Ты в комнате сырой, унылой,
Там наглухо закрытое окно.
Ты для нее – дух забытый в прошлом
Для нее – лишь эхо несуществующих времен
Ты тень от ног ее, от рук и тела,
ТЫ тот, кто болью оклеймен.

Разрывающий клетку грудную,
Разбивающий в кровь пальцы ног,
Я ищу лишь одну дорогую
Из десятков возможных дорог.

Озадаченный мыслей контрастом,
Гордо падаю, хлипко стою –
Как по слуху скользя пенопластом,
Как стеклом раздирая ступню.

В кулуарах немого театра
Ежедневно с катушек слетев,
Я пою "где же место для завтра?" –
Мой извечный затёртый напев.

Сто диагнозов злого безумья,
Сто несшитых расщелин души,
Сто смертей дарит темень-колдунья –
Слёзы времени в вольной тиши...

Действующие лица:
Партизаны.
Фашисты.
Полицаи.
Разведчик.
Предатель.
Дух хозяина болота.

Действие первое.
Картина первая.

(Поздняя осень. Партизанский лагерь)

Иван:
Шумит суровый брянский лес.
Вот и обрезан мой обрез,
Патрон последний вставлен в дуло.

Радист:
Кажись, фашисты взяли Тулу
И (точка, два тире) Житомир.

Фельдшер:
Начштаба в страшных муках помер,
И остальные тоже мрут.

Политрук (пленному немцу):
Дас ист фашистишен капут
Унд коммунистишен гешлоссен,
Их...

Божий промысел больше похож на умысел
В этой знакомой, кажется, до боли стране,
Где петарды и выстрелы не различимы и грубы,
Точно руки, примерзающие к трубе или броне,
Где пятнисто-джинсовое небо застегнуто
На блестящую медную - Lee - пуговицу луны
И зашторивается, и егнуто
Изучает тело с внутренней стороны.
Все, входящие в сопротивление
Беглому огню проносящихся уличных фонарей и реклам,
Вспоминают детское откровение
Первых библейских скупых телеграмм.
Здесь бессилие злости вросло...

По тайным тропам,
Один в лесу брожу,
На мир ваш мимоходом,
Я свысока гляжу.

Он поглощен угарным,
Дымом металлических машин,
Сдавлен временем, режимом,
Воинов, деловых мужчин.

Я, наконец, нашел здесь,
Свой тихий мира уголок,
Принадлежит он мне весь,
Владения бесконечен срок.

Я не крадусь украдкой,
Орлом в горах парю,
Не раздраженный гонкой,
Я каждый день ценю.

У ног моих ложиться,
Полярный дикий волк,
Пусть этот миг продлиться,
Блестит под солнцем серый шелк.

Метель...