В извечных поисках бессонных

Ты знаешь, мне постоянно снится
Неведомый мир, где реальное слито с чудом,
Таинственный мир, где размыты границы,
Такого былого, что даже поверить трудно.

Где ты пройдешь сквозь любые двери,
Где неизбежно пониманье тонких тканей
И отрекаясь от банальных суеверий,
Ты чувствуешь извечный алгоритм мирозданья..

И иногда, наверно третьим глазом ощущаю,
А может снова сильно ошибаюсь..?
Что внашем угловатом мире засыпая,
Я в истинном, реальном мире просыпаюсь..

А там.. Мне потоянно...

Лишь в смирении сердца и мысли,
Уничтожая хаос земных истин.
Сбросишь оковы телесных мыслей,
Что над душой твоей зависли.

И в безмолвии мыслей своих,
В глубине чистоты покаяния.
Читая молитву как любимый стих,
Сила воли превратится в желание.

Где время, сжавшись до полсекунды -
На острие твоей воли, в бесконечность взлетит.
И выпрямляясь в пути за секунды,
Вместе с мыслью в беспредельность улетит.

Лучом Любви и Надежды у невидимой силы,
Пробив тьмы покров.
Сердце и...

Хаос. Части, не сложится в целое.
Нет воли; а мысли извечно путы.
Цвет и запах забыли значенье,
Предметы утратили смысл, ища пустоты.
Символы брошены в воду, истлели.
Нет больше слов, что бы видеть, дышать.
Силы природы бушуют, ища просветленья,
И не находят Того, кто бы это мог дать.

Раб свою жизнь проживает по рабски,
в тоске по свободе.
Хвалит вчера,
проклинает сегодня надеясь на завтра.
Но наступает его долгожданное завтра, и что же,
Он уже хвалит все то, что вчера
предавалось проклятью ...
Снова надеясь на завтра и,
завтра опять наступает.
Только раба уже нет -
он вчера перебрался в могилу,
детям своим завещая надежду на новое завтра.
Что же рабу в его жизни проклятой тогда остается
если вчерашнее он
возвратить никогда не сумеет.
Если извечное...

Политтехнологам дрянным
Не убедить меня,
В том, будто Киев и Москва
Чужие, – не родня.

Готов твердить, как истукан.
Отвечу за слова.
Отец здесь Киев - старикан.
Дочь – красная Москва.

Я знаю, ангелом Москвы
Святой Георгий был.
И, то, что он своим копьем
Дракона погубил.

Что Киев – русских городов
Родителем прослыл,
А душу Киева хранил
Архангел Михаил.

2.
Родился в матушке Москве.
А дом мой – Киев-град.
Имею, я отчизны две,
И этому я рад.

Я помню Чистые пруды...

Горе катится по свету
смерчем, цунами, бедой безграничной:
смертью, страданьем, вопросом извечным:
«За что? За какие грехи в ипостаси
на дно идет город?
У Горя что- голод?»
Оно поглотило уже Атлантиду,
Пора бы уняться его аппетиту.
Оставить мир Жизни в молитвах, в покое.
Уймись , изойди проклятое Горе!

В глазах - источнике души,
Извечный камень преткновенья.
Сокрытость истины пойми:
Исток Любви - проникновенье.

Бесценные строки написанных в юности писем,
Заботливо спрятанный в бархат рубашки тюльпан,
И взрослая жизнь, предающая тысячу истин, --
Вот их не написанный, но настоящий роман.

Живут не по правилам, времени не подчиняясь,
Вчерашние мальчики, мудрые не по годам.
Ошибки любви, умирая и снова рождаясь,
Вплетаются в образ навеки прекраснейших дам.

Уйдя от толпы, конформизм отвергая как слабость,
Они не боятся извечной судьбы Дон-Кихота.
И сладкая боль, и полынью горчащая радость...

...А за моим окном
Спит ночь
Укрывшись тишиной.
Средь звед
В бескрайности мечты
Встретимся с тобой.
И лишь каснувшися на миг
Своими душами друг друга,
Мы разлетимся на миры -
Раскрыв в себе
Извечность круга
Стремящихся времён...

март 2003

Подарить тебе себя мало.
Я устала от наших провалов.
Я устала от слов неверных
От того, что ты вечно первый.
От того, что твоим взглядом
Дарит утро и ночь усладу.
От рассказов и снов извечных,
И от пения птиц летних.

Я устала от нас, от лет,
И хочу подарить вот это -
Это нежность моя ко всему!
Забери её с собой в темноту.
Пусть согреет она наши души,
Не сердись. Подожди! Послушай!
Ты уходишь, я погибаю...
Что тебе подарить? Рая?
Что тебе подарить? Света?
Тепло лета и солнце...