В горящую избу не вошли

Ты - единственное Существо, которое может меня вдохновить!
Между жизнью и смертью мы должны порвать нить.
Афродитина Воля - одним нам быть!
Глядя в Твои глаза, я способна на всё.
Это способ соль существования иссушить!
Трёхмерности рок избыть!
Картина времени тает, не умещаясь в рамки пространства,
порвав углы времени, вывернувшись наизнанку,
мыслью попав в бесконечность, разойдясь кругами постоянства.
Тот Другой, ярче Света и Бога проще, -
Он только в Тебе и Ты сам - весь, здесь...

Была у лисы ледяная изба,
Растаяла вся по весне.
И к зайцу слезливо просилась она:
«Пустите погреться к себе».

На «Вы» говорила, желав угодить.
А зайка был добр и отзывчив.
Знал, где б мог упасть, то б успел постелить
Соломки себе и лисичке.

Лисе – за двором, да подальше от глаз,
Чтоб духом лисы и не пахло.
Об этом подумалось что-то сейчас,
Когда вдруг война громом гахнула.

А кто же у нас нынче в роли лисы?
Где к россам пришедшие галлы?
Да все растворились в просторах Руси...

***

А как мне хочется послать...
Моих всех "близких" и соседей,
Не помянуя чью-то мать,
Чтоб откровенно не видать
Тех глупо сыгранных комедий,
Чтоб дураки за дураков
Других по жизни не считали,
Дабы тупых "весельчаков"
В избе чужой не привечали...
Сегодня выпил, ну и пусть,
Пред кем - пред вами повиниться?
Добавить пару красных слов,
Чтоб петухов хвалить жар-птицей?
Ну, нет! Я не коплю слюны,
Чтоб смачно плюнуть в чьё-то рыло,
Какой хернёй "об-долб-ле-ны",
Что...совесть в...

Представь:

По мягким травам молодым
Бредёшь вдоль сказочного леса
И видишь сочные плоды
Деревьев юных и чудесных.

Босые ноги, как во сне
Легки и вовсе невесомы.
Свернул на тропку, а на ней
В лесу волшебном словно дома.

Ты здесь родной и всё тебе
И сердцу близко и знакомо.
Вперёд… Приблизился к избе
И предвкушением влекомый

Войдя в распахнутую дверь
Глядишь на щедрые запасы.
Всё как и было, без потерь.
И всё твоё и видно сразу

Что посох мага в том углу
Где был тобой...

Снегом вышиты рассветы,
В нити Солнца вплетены
Серебристые багеты,
Раскрасавицы зимы.

Невысокою поземкой
Убежит дорожка в даль.
И проснется за оконцем
Замороженный январь.

И прольется бубенцами
Тройки бег из-под копыт,
И разгладится санями
Деревенский, русский быт.

А в избе запахнет кашей
И топленым молоком.
Это духом пахнет нашим –
- Запах Родины такой.

Проснулся рано. Сон тревожный.
Как будто день отмечен Кем.
Скорей к окошку, осторожно
Вгляделся, вроде нет проблем.

Преторианцы все на месте,
Блестят в нагрудниках своих.
Народ бунтарством здесь известен.
Порядка кесарь ждёт от них.

Откуда трепет? Нет причины.
Прошедший день, обычным был.
Хватает дел, вчера судили
С большой дороги воротил.

Дела разбойничьи всё чаще.
Ох, как испорчен человек…
Чем омерзительней, тем слаще,
Ему бы грабить, грабить всех.

Один был, кажется...

На туис-керосских холмах
взгляд не уходит вниз послушно
и не считает равнодушно
на спуске старые дома,
кривые баньки у ручья
в овраге высохшего русла
и в наволоке травянистом
к реке бредущие стада…
Но обнимая целиком
ветрам открытую равнину,
он рвется вслед за облаками,
плывущими средь тихих изб
подвластной небу деревеньки
и – отрывается, летит
над поворотами речными,
полями, топями лесными,-
туда, где темные леса
рисуют кривизну земли…
И окрыленный, легкотелый,
не позабудь о...

Встану я, да внук Даждьбожий
Из избы пойду, да в двери
Со двора в ворота тоже
В чисто поле с Родной Верой

Поклонюсь Богам я низко
И скажу слова такие:
Добрый путь лежит неблизкий
Ждут меня года лихие

Из ворот ли еду в поле
Из лугов в леса- долины
По вечерним красным зорям
По ночным дорогам длинным

Умываюсь я росою
Утираюсь солнцем красным
Облаками я укроюсь
Путь осветит месяц ясный

Одолень- траву найду я
Поклонюсь Земле я Ладе
У Богов Родных прошу я
Поберечь шальное...

Високосный август

Разлетелось время золотое
Вкривь и вкось в пространстве мировом,
Хоть еще с веселою душою
По музейным улицам идем.

Нам недалеко теперь до мига
Расставанья с тяжестью мечты.
Вечных царств готическая книга
Возжегает в пурпуре листы.

Мартобря ль какого не избыли
Пифии холодность, но хотят,
Чтоб и темных адников любили,
Прочь из андеграунда летят.

Топкий лед гортензий беловлажных
Исаакий растворил в огне
Гордом, Царскосельский из миражных
Плиток выбит на...

Лечил, только тех, кто его об этом и не просил,
а на дворе дождь моросил, ветер нёс листву,
было холодно и сыро, а ему говорили одно и
тоже: «не суй свое рыло куда не просят, не вы-
носи сор из избы, а иначе привлечём к уголов-
ной ответственности, за нарушение одной из
важнейших, свобод», - и при этом, обязательно,
добавляли, - «человеческих», так вот, «имеем
право, на свою личную жизнь и болезнь, нам
ведь с ней лучше, лечи тех, кто просит, кто де-
ньги приносит за приём, живи по...