Ужасный

Кто в свитках мглы сумел Завет прочесть
Блажен и чист пребудет до успенья,
Скрижали мы не узрели, как есть
Внимаем пресвятые песнопенья.

Сей благовест зачем, почто в устах
Звучат они, синеющих от скверны,
Лишь стража тьмы на яхонтах-постах,
Ея дозоры тяжки и безмерны.

Литании всенощные звучат
И ангелы надежды воскрешают,
Елику распинать нас повлачат,
Хотя пускай сыночков не решают.

А станем алебастровые мглы
Истачивать капрейскою желтицей,
Кровавые серветки на столы
Леглись...

Вечер, трамбовал пространство, в этом и было
его убранство, заполнил громадный зал, до, пре-
дела, не видно ни зги, где прело пространство,
время, организовалось, андрей, одевал, накру-
чивал, на свою основу, спиралевидно, станови-
лся новым со старыми дырками, быстро, быст-
ро, терял массу, антигравитацию маслил, на хл-
еб намазывал, (разрывал слова, переносил, од-
ним словом хамил), за обе щеки наяривал, веч-
ерний туман, обрастал грязью был слегка пьян,
разжигал в груди своей пожар...

Лишь ты и я, петручио в ответ, а остальное винег-
рет, зачем зеркалить пустоту, авось родится пас-
парту, а образ опосля и сразу, из ниоткуда и зар-
аза, покрасит седину и веки и снова новая навеки,
«не хныкай миленький не плач, тебе куплю я крас-
ный мяч», навалом не изменишь время, лишь ис-
кривив пространства стремя, а это не для кажд-
ого, святого и мага, беса золотого, а разница то
в чём бедняга, служить прислуживать коряге и
проще и скверней, не думай плохо, хна и басма
не...

Нет причины боли головной,
Для неё не нужен веский повод.
Просто так болит: ой-ёё, ёё-ёй!
И то в жар бросает, а то в холод.

Ты не мучь меня моя головушка,
Перестань родимая болеть.
Ты болишь и меркнет в небе солнышко,
Боль в тебе ужаснее чем смерть.

Много cтало в голове чего-то,
То ль ума, то ль дурости в моей.
Бедной ей жить в мире неохота,
Когда боль проснётся снова в ней.

Когда ум иль дурь вдруг распирает,
Череп изнутри собою мой.
То сознанье ясность враз теряет,
Мысли...

Своё от нас берёт сполна,
Бедой дела её чреваты.
Живёт и здравствует она –
Мегеры злей, упрямей факта.

Оплошка – вот как её звать.
Её, ужасную, боимся,
Но почему-то оправдать
Себе во вред, порой, стремимся.

Огнеопасна, как фугас,
Карга, с личиной кочерыжки,
Живёт Оплошка среди нас,
И нам вредит без передышки.

Причина всякой кутерьмы,
Исподтишка подставит ножку.
И на высокие умы
Всегда отыщется Оплошка.

Сбивает с толку всех подряд,
Подвохи строить мастерица…
Бывает, ей...

Подставишь одну щёку — ударят по обоим,
Простишь и это стерпишь — ударят в нос меж них.
Нельзя сносить безропотно удары и побои,
Ни от друзей и близких, ни от людей чужих.

В спокойствии есть твёрдость и сильный не кричит,
Но быть нельзя смиренным, когда бьют по лицу!
Лишь силу уважает разбойник и бандит,
И нужно быть готовым, отпор дать подлецу.

Терпение и воля, а вовсе не смирение,
Помогут крест нести, не став при том рабом.
Ведь поиск компромисса не значит всепрощение,
Быть...

Жалели живых, а это пищевая цепочка,
Жалели больных, а был естественный отбор.
Нужна для умной головы одна примочка,
Чтоб для сознания найти во тьме упор.

Не сотрясать ужасным криком небосводы,
Не сотворить проблем выискивая свет.
Как тяжело проникнуть в глубь природы,
Чтоб полный получить всему ответ.

Какие правила нужны для понимания,
Одних готовы есть,других хранить.
Чем обусловлено твое крови желание,
В чем мотивация все трупы хоронить.

В чем тайный смысл прелести лелеять...

Говорят что из приматов,
Из приматов люди родом.
Только в это верить как-то,
Очень многим неохота.

Только видел я как пьяный,
Выпив, буйным был таким,
Что приматам-обезьянам,
Стыдно быть роднёю с ним.

Что ж, не выбирают предков,
Грех — родню не признавать.
Только плохо что нередко,
Хуже их стремятся стать.

Ведь бывает трезвый даже,
Человек-примат иной.
Примитивней и ужасней,
Обезьяны — злей любой.

Говорят что из приматов,
Все мы — все из обезьян.
Потому в неё обратно...

Какие мы ценим мгновения?
Быть может,мгновенья паренья?
Иль страшные ценим виденья...
Лишь помни, ужасно - забвенье

Старик был, как старое дерево
Коричневый и какой-то корявый
Он говорил гортанно и весело
Немного буйный, и много странный

Некоторые боялись его за глаза
А некоторые его любили
Удивительные
Он выкрикивал миру слова
И неважно, какими они были

Он рассказывал пацанам про моря
Про знойных испанских женщин
Он был пиратом – так говорят
И еще он любил водку и песни


Люди знали и не знали его
Был ли он вообще местный
Славный старик наш дед Егор
Может и врун,
Но ужасно честный