Ужасный

Город, улица,
Асфальтовый жар,
Дышит глоткою
Раскалённой,
Битумное лицо,
В глазах пожар,
с похмелья от водки
народ разъярённый.
Новые русские
в салонах машин,
колёса шуршат
по лужам асфальта,
фары узкие
раскосых кабин,
лукаво глядят
на людей Эсмеральдой.
Мест немного
прохладных, сквер,
тот хоть чуть-чуть,
слегка прохладный
где он – души
кондиционер,
чтоб жить
спокойно
чинно, в отраду
Я сам,
После веселья
Иду вчерашнего,
Город палит,
От...

Для исполненья
мужского долга,
мой путь недолгий,
на полкрыла.
Ты слышишь шёпот,
что мне охота
любить до пота,
ласкать тебя.
Но ты не веришь,
и диким зверем,
безумным зверем
взвываю я,
хочу ужасно
любить так страстно,
ты так прекрасна,
жена моя.
Какая квота,
смешно до рвоты,
всё про работу,
и все дела.
Устала, ясно,
и не подвластна
для ловеласа
любовь твоя.
Ужель так просто,
ужель так можно,
или не сложно,
терять любовь.
И, как бы ни был
я осторожен,
без...

Путаюсь в ногах, пытаясь встать.
Встаю, пытаюсь побежать и падаю.
На уровне глаз – табуретка с часами,
назло всему, часы спешат.
Опершись на табуретку, сажусь.
Что толку в сидении? Падаю снова.
Ищу смысл в лежании – не вижу, нет, ушел смысл.
Начинаю ползать, как ребенок или червяк.
Непривычно. Неприятно. Неудобно.
Встаю на руки, вниз головой.
От притока крови становлюсь ужасно умным.
Сразу понимаю – как глупо стоять на голове.
Падаю. Рядом с часами. Еще идут.
Разбиваю часы о кулак...

Из тёмной глубины души земной,
загадочной, таинственной, глубокой
повеяло водою ледяной
и свежестью, какой то одинокой.

От жажды предвкушением хмельной
я вынул два ведра воды холодной,
два солнца в них плескались предо мной
и небо с синевою благородной.

Хотелось пить, ужасная жара,
и мне пришлось нарушить отраженье.
Я небо пил, пил прямо из ведра
и счастлив был до головокруженья!

Един ли Бог? Я думаю, что да.
Ведь по иному просто быть не может.
И если вдруг случается беда,
Мы Богу молимся и знаем: он поможет.

Простую истину давно пора понять:
При множестве религий Бог един.
Не нужно мир на части разделять,
Коли Творец наш общий Господин.

Мне не дано вам это доказать,
Могу предположить лишь неумело.
Что можно о Божественном сказать
Рабу простому, и его ли дело?

Однако льется кровь из века в век,
По разному все люди Бога видят.
И ненавидит человека...

Любовь прошла,
и сердце замолчало
ты посчитал-
конец. Тебя не стало...

Кошмар, какой,
а жизнь она прекрасна,
душа, постой,
всё это так ужасно,
пусть ошибусь,
начну опять сначала,
и удивлюсь
у нового причала,
а за спиной
растёт чудная сила,
ответ простой,
любовь даёт нам крылья.
Не торопись
сводить, ты, с жизнью счёты,
живи, люби.
Ещё пожить охота.

Есть сильное чувство на свете
Оно заставляет людей
Бежать без оглядки, как ветер
И злиться на тех, кто сильней.

Оно беспредельно прекрасно
Для тех, кто его создает,
Зато до безумья ужасно
Для тех в чьем сердце живет.

Ты будешь сжиматься в комочек,
Пытаться залезть под кровать,
Когда в темноте среди ночи
Придут твою жизнь воровать.

Сбиваясь, считая секунды,
Ты будешь сидеть в темноте,
Коситься на дверь, за которой
Пришли, несомненно, к тебе.

С трудом принимая решенья...

Нужен солнечный свет,
Когда дождь за окном,
Нужен дождя мокрый след,
Когда засуха кругом.
...Одиночества и тишину,
Когда суета и шум вокруг,
Нужно друзей весёлых толпу,
Когда одиночество-твой друг!
Хочется любви в тот час,
Когда слёзы в глазах, грусть и пустота,
Хочется, чтоб была вторая пара глаз,
Когда чёрная пугает темнота...
Нужен друг, хороший друг,
Когда враг поднимает руку,
Нужен враг, если вдруг
Захочешь ты проверить друга...
Когда оскорбления сердца ранят,
Нужен всего...

Ничего не изменно, наверно...
Обвиненья, прощания, встречи...
Разбавляем попеременно
Сладкой горечью наши речи.

Ошибиться... Проститься... Не трудно.
Тяжелее - остаться вместе.
Одиночество так неуютно,
Оставаться одной, нет... nasty.

Обвиненья ужасно-напрасны...
Ожиданья мои - пусты...
Возвращаюсь к тебе ежечасно...
Всё - слова... Всё - мои лишь мечты.

Свежеет... Ветер в парус. Добавляя горечи,
слеза упала на язык, иль из волны моская соль?
Плевать на все морским богам, не зная горя чьи,
гонцы бегут к брегам, где ждет меня в слезах моя Ассоль.

Изодраны в лохмотья паруса и тянется
Рукою шкипер, из петли на рее,- указать нам путь.
Штурвал вращая, босоногий юнга пялится
своей судьбине в пасть... увы, ему уже не отвернуть.

Дырявые ботфорты липкой кровью залиты,
как одиноко из груди торчит кинжала рукоять.
Да, он был прав - она...