Ужас

А Юнкерсы летят
И вот уже бомбят,
От ужаса душа, аж занемела,
Но сдачи нужно дать,
Пора атаковать,
Взлетает в небо капитан Гастелло.

Я помню этот бой,
Тогда над головой
Сверкали звёзды, асы и таланты,
Но в небе «наш» дымит,
Зениткою - подбит,
Не знают только «наших» оккупанты.

И пусть мотор горит,
Жаль экипаж молчит,
А смерть с косою рядышком сидела,
Ещё один заход,
Так вот колона, вот
Машина перед взрывом заревела.

Кто помнит этот бой,
Тогда над головой,
Когда одна...

Место печальное, пожарища,
Травой зелёной зарастёт.
Не падай духом коль поранишься,
Терпи и рана заживёт.

А если сердце вдруг уставши,
Свирепой болью заболит.
Ты вспомни — всё пройдёт однажды,
Сотрёт в пыль Вечность и гранит.

Бывает всё и коль заблудишься,
В себе — смысл жизни потеряв.
Не поддавайся тоски ужасу,
Погибнешь, ей себя отдав.

Дуален мир — в плохом хорошее,
Мы при желании найдём.
Не суд людей, а воля Божия,
Судьбою правит нашей в нём.

Место печальное пожарища...

Весенний лепет не разнежит
Сурово стиснутых стихов.
Я полюбил железный скрежет
Какофонических миров.

В зиянии разверстых гласных
Дышу легко и вольно я.
Мне чудится в толпе согласных
Льдин взгроможденных толчея.

Мне мил - из оловянной тучи
Удар изломанной стрелы,
Любдю певучий и визгучий
Лязг электрической пилы.

И в этой жизни мне дороже
Всех гармонических красот -
Дрожь, побежавшая по коже,
Иль ужаса холодный пот,

Иль сон, где некогда единый, -
Взрываясь...

Не мир, но меч. Слова Спасителя суровы,
И предрекают нам все ужасы войны.
И вновь воронки от крови бойцов багровы,
И как жемчужины – мгновенья тишины.

Я был и знаю, как товарищей теряют.
Я видел смерти торжествующий оскал.
И знаю твёрдо: наша рать не проиграет,
Какой бы враг над ней победы ни искал.

Мы искони с мечом в руках. Сыны державы
И внуки тех, что заслонили грудью Русь.
Не опорочим мы России прежней славы
И защитим страну Иванов и Марусь.

Но только помните, изменники...

Не трогай, не проверишь всё равно, в ночи всё,
все спят и отдыхают, мечтатели лишь звёзды с
обирают, маниловы своей судьбе вещают, ве-
ршат, фантазии и дивный сад, засохнет и про-
льётся вскоре, слеза опять, в твоём брат поле,
и не упасть и так лежим, ползём по травам по-
пластунски, и ласты склеим, разорвём и корни
соберём, разрушим и высушим, мир равнодуш
ен? заинтересован он в тебе, насколько? нас-
колько надо для спасенья, не избежать тебе с
кольженья по склону или по волне иль...

С явью мешаются ночные сны.
Не передать, и не унять уже печали.
Юго-Восток поглощают ужасы войны.
Уже нет места, где бы не стреляли.
Война уносит тысячи детей.
И, защищаясь, ополчение не спит ночами.
Гибнут в обстрелах тысячи мирных людей.
И небо плачет бомбами, а не дождями.
Кто может встань и защити.
Народ от смерти, бомб и от обстрелов.
В сёла и города не дай пройти.
Храни Вас бог, всех ополченцев смелых!

Комната. Зима. Вечер.
У окна - молодой человек.
Смотрит. Как мягко светит
Фонарь. И как серебрится снег.
Вдохновенно: "Был вечер чудный...".
Посильней подбирает слова.
Восхищаясь обыденным в будни,
Пусть и в самый канун рождества.
Вдруг звонок. Телефон. Отвечает.
То давнишний студенческий друг.
Волшебство за окном исчезает...
В темноте только матовый круг…
"О, привет! Как живешь?" - "Да, не очень.
Позвоночник. Кровать. Скукота..."
(Так небрежно - пустяк, между прочим).
"Вот звоню...

Отчего ты кружишься,
Мир, начав вращение.
Нет пред смертью ужаса,
Но есть уважение.

Попрошу её всерьёз,
Я, дать мне отсрочку.
Не боюсь я Мира Грёз:
Рано — ставить точку.

Будет всё как захотел,
Как решил Всевышний.
Но ещё так много дел,
Не закончил в жизни.

Понимаю — служим,
Жизнью, Высшей Силе.
Но пока я нужен,
Очень — нужен милой!

Прекратил вращение,
Мир передо мной.
Я прожил мгновение,
В Вечность шириной...
Марковцев Ю.

Россия всего лишь
запретила ввоз продовольствия
из недружественных стран.
А какой эффект !
Дяде Сэму нечем крыть.
А его холуи в ужасе
от нарастающей волны убытков.
Дядя Сэм, учись думать на два хода вперёд.

Ты прости — прости мне Господи,
Я не ведал что творил.
По течению плыл просто я,
А теперь плыть, нет уж сил.

Лишь теперь — без сил — задумавшись,
Чем был в жизни для людей.
Понял вдруг внезапно в ужасе:
Что был частью Зла я в ней.

Что в своей беспечной лени я,
Жил своим лишь — лишь собой.
Что не знал цену мгновения,
Жил как все и был толпой.

Частью был её, без разума,
И собой, мир измерял.
И себя лишь тем наказывал:
Мир во мне — как я — стал мал.

Души грешной покаяние...