Увидеть незримое

Ночь.
Видимость
незримого.

Вдыхая ароматы благовоний
Средиземноморья,
на церемонии в храме,
где жили боги
воды и огня,
я вспомнил клинопись.

Я осознал
реальность снов.

Одна судьба
для всех миров,
подумал я.

Жизнь блестела, словно твой паркет.
В тишине густых сосновых палок
Женщина качалась в гамаке,
И арахис жареный жевала.

Белый пудель стриженным хвостом
Всё махал, на солнце члены грея –
Женщина читала энный том
Сочинений Э. Хемингуэя.

В щели глаз лились живой водой
Строфы занимательных историй
Про окопы первой мировой,
И о старике, ушедшем в море.

Я был рядом, лучший друг семьи,
А точнее - лучший друг хозяйки.
Ежедневно, с часу до семи,
Рассуждал, качаясь в раскачайке...

Время тает, как снег, на ладони у Доли моей.
И лютует Недоля, и шлет мне опять испытанья.
И кончается ночь, и проходит она все быстрей.
Что еще остается? Лишь хмурого дня трепетанье.

Что еще нас волнует? Лишь спесь и печали друзей.
Возникают они и врываются в жизнь виновато.
Вот и кончился век, и в закате немых площадей
Остается лишь миг, а потом наступает расплата.

И стоим мы с тобой в тишине у лесного костра,
Слышим песни русалок и видим незримые дали.
То ли Велес опять...

Ты самый нежный из цветов,
с осанкой гибких белых лилий.
Пленяет таинством веков
в тебе зажженный свет идиллий.

Ты не похожа на других.
Идешь с доверчиво открытой
душой, живущей за двоих,
и дружбой, всеми позабытой.

Нас разделяют города -
их суета неисправима.
Но дружбы яркая звезда
всегда хранит наш путь незримо.

Размазанная синь коснулась облаков.
Приветливый шалфей колышется нелепо
Подставив лепестки под воздыханья лета
Роняет аромат. Мне дышится легко.

Звериная тропа петляет под ногами
Доносится из рощ кукушки сонной крик,
И одинокий дуб сединами поник
Над склоном, где река змеится меж лугами.

Здесь сердце не кричит, оно незримо плачет
И васильковый дым заполонил глаза,
Но холодом дохнёт далёкая гроза
И всё что не со мной, теперь так мало значит.

Прекрасные цветы увянут - нет...

И эта минет незамеченной!
Сирень, вскипая, цвет прольет.
Своею синевой просвеченной
Весна на сердце не падет.

Еще мне встречи не обещано,-
Она у перекрестка судьб,
И не известно, как намечено
Пройти незримый этот путь.

Кипи и пенься, куст сиреневый,
Роняя пену через край!
Мне б только шаг один уверенней
Навстречу ,будто невзначай,

Лишь только шаг - и путь засветится,
Цветами станет расцветать...
Мне до любви, как до созвездия,
Мне до любви рукой подать!

На крыше небоскреба, где даже звезды ближе,
Чем призрачные лица оставленных друзей,
Присел он на минутку, я эту маску вижу,
Молчит о чем-то снова усталый чародей.

Смешить их надоело, пугать их неохота,
Они как дети снова смеются и рыдают.
На крыше небоскреба во тьме он ждет чего-то,
И дальние планеты ему надежду дарят.

А вдруг в том измеренье потом он станет магом,
Над миром пронесется, как яркая комета,
И сорваны все маски – надежда и отвага,
Еще ему остались, и затерялся где-то...

Какую маску мне надеть сегодня?
Святоши, Арлекина, палача,
Или модистки, женщинам угодной,
Политикана, может циркача?

Под ней не страшно говорить и думать,
Ведь совесть перед ней всегда чиста,
И в ней не слышно будничного шума,
Которым наслаждается толпа.

Мы надеваем и снимаем маски,
Сродни паяцам каменных дворцов,
Вот только есть незримая опасность
Забыть в их череде свое лицо.

Я знаю, как жить трудно,
Я знаю как в пропасть падать,
Когда ничего не нужно
И нету слёз, чтоб плакать.

Упав и с колен поднявшись
Надо найти дорогу
Туда, где звезда, поклявшись,
С радостью служит Богу.

Пойду преклоню колени
И крикну Тебе «спасибо!»
За то, что Ты есть на Небе
И на Земле незримо.

Ну каким ты владеешь секретом?
Чем взяла меня и когда?
Но с тобой я всегда, всегда,
Днем и ночью, зимой и летом!

Площадями ль иду большими
Иль за шумным сижу столом,
Стоит мне шепнуть твое имя —
И уже мы с тобой вдвоем.

Когда радуюсь или грущу я
И когда обиды терплю,
И в веселье тебя люблю я,
И в несчастье тебя люблю.
Даже если крепчайше сплю,
Все равно я тебя люблю!

Говорят, что дней круговерть
Настоящих чувств не тревожит.
Говорят, будто только смерть...