Условность

Ты сказал: - "Вместе быть!? - Никогда..."
Никогда - это чертовски долго!
Я не буду плакать, как всегда.
От отчаянья зубы стисну...Да, горько!
Но не сдамся! Ты знаешь - упрямая я.

Прокляну и поставлю запрет на условности,
Неизбежность отказа - отравлю, прогоню...
Вновь войду на тропинку войны и тебя...у тебя отвоюю,
Говори: - "Никогда..."
А я знаю своё...навсегда мы в любовном плену...

Правдиво можно лишь молчать.
Слова любые иллюзорны.
Они всё могут означать
И все значенья будут спорны.
Легко названья поменять.
Любые имена условны.

Все «этикетки» можно «снять»
И по другому «переклеить»
И по иному всё понять,
Переосмыслить, переверить,
Пересказать, переузнать,
Иною мерой перемерять.

А истина – она в тиши,
За гранью слов, абзацев, текста.
Доступна только для души.
В речах ей не хватает места.

Бегут в необъяснимой пустоте
Порезанные кадры "хэппи энда"…
Придуманная в трауре легенда
Гуляет болью в сломанном хребте.

Натянутый, как рвущаяся нить,
Старательно отточенный и ровный,
Твой почерк странной фабулой условной
Кричал: "Не смей! Не смей меня любить!"

Насытившись пугающим теплом
Ревниво-обнажённых нареканий,
Рассудок мой дошёл до скользкой грани,
Сбежав за неприступности углом.

Томила раскалённую свечу
Разлука в ожидающем режиме…
Случайности бывают роковыми,
Тебя...

Как и прежде - и в этот год,
Ветер сносит, а солнце жжет,
Воет пес и мурлычет кот,
Кто- то ищет и кто-то ждет.

Кто-то шел, но устал идти,
Кто-то, забыв о совести,
Рушит все на своем пути,
И плюет на условности.

Но, а Некто увидел вдруг,
Как глупы и жена и… друг,
Сколько грязи и лжи вокруг,
И как мелочен мир услуг...

И последний послав привет,
Презирая себя и свет,
Этот Некто берет пистолет,
И стирает свой бледный след.

Как и прежде и в этот год,
Словно из свинца...

Я почитал, читаю снова,
завел себе уже тетрадь,
Вот и рецензия готова,
К чему тут голову ломать?

Пока не много тут Талантов,
И как же мне их называть,
Тех авторов, ну не Гигантов,
Которых нужно бичевать?

Отвечу Вам немногословно,
Таких ведь много-просто рать,
Мы будем Вас пока условно,
Поэтами теперь считать!

В граде Минске голос Градского
в душу лез с киноэкрана.
Струны рвал герой Киндинова.
Был герой смертельно ранен.
Ранен чёрною изменой, срублен саблею-бедой,
Загулявший, запропавший
парень молодой.
Мир картины романтичный,
поэтически условный
Ты душой не принимала,
твоё сердце билось ровно.
Ну, а я впивался взглядом
в глубину киноэкрана,
Был с героем вместе, рядом,
был, как он, смертельно ранен.
Нервы, что ли, расшалились?
Но уж очень были схожи
Две судьбы: его с моею...

Поэтика безмолвия –
непростительная роскошь
нашей эфемерной, сиюминутной близости,
Рефлекс безусловный
такой условной сцены,
но все же такой притягательной искренности.
И руки прочь
от наивного созерцания,
от лепета детского
моих ищущих глаз,
Я сегодня
вновь строю здание,
небоскреб вдохновения
для умозрительных нас.
И пусть разорвется в клочья,
сгорит синим пламенем
бестия легкой взаимности,
Страсть моя,
поэтика безмолвия,
подыграй,
распахни грудь наизнанку,
урони к ногам...

Дождь разревелся и зашмыгал носом…
Стих ветер - отревётся, полегчает.
Сгрудились тучи, над дождливейшим вопросом,
А дождь, знай, куксится – ну, что за жизнь такая?..

Рыдает, хлюпает, сплошная Ниагара…
Но ветру эта песня надоела -
- Эй, хватит проливать тут слёзы даром.
Махнём в Сахару. Там займёмся делом…


***
Скользнул по горизонту луч усталый,
Понуро, пленником, шагающим сквозь строй…
Земля вдруг улыбнулась, запоздало
Махнув рукой, но, не сказав - Постой…

Он скрылся вглубь...

То ли мы сердцами остываем,
То ль забита прозой голова,
Только мы все реже вспоминаем
Светлые и нежные слова.

Словно в эру плазмы и нейтронов,
В гордый век космических высот
Нежные слова, как граммофоны,
Отжили и списаны в расход.

Только мы здесь, видимо, слукавили
Или что-то около того:
Вот слова же бранные оставили,
Сберегли ведь все до одного!

Впрочем, сколько человек ни бегает
Средь житейских бурь и суеты,
Только сердце все равно потребует
Рано или поздно красоты.

Не...

Я преступаю черту,
Я смотрю, что там творится
За горизонтом видимой условности,
Я преломляю небо,
И в глаза льется струя солнечной воды,
Я подношу спичку к зрачку
И взгляд вырывается
Из темноты пещеры лживого Эго
Птицей, легкой, как ветер,
Стрелой, неисповедимой, как Господь.
Я преступаю черту,
Я тону в невесомом восприятии
Нового дня, освещенного неизведанным,
И оттого прекрасным,
Как румяная плоть
Заката.