Упала с воза баба

две молодые одинокие бабы
треп разговоры на кухне
на часах за двенадцать
пятая турка с кофе на плите
четвертая пачка Vogue
пожелтевшие пальцы
разговоры треп разговоры
косметика
шмотки
мужики
немного о книгах

то и дело полуночный треп
срывается на глубокомысленное
хи-хи
хи-хи
хи-хи

наши лица с растаявшей тушью
(страшильные маски)
сморщились от слез
наши губы целованные без любви
загрубели

одинокие красивые бабы –
страшней не придумать недуга
моя
единственная...

Мы пугали тетю Раю,
Но не потому, что злая.
Просто было скучно нам
Иногда по вечерам.
А у этой тети Раи
Дом стоит в деревне с краю,
И живет она одна,
И собака не слышна.
Словом, все удачно очень…
Мы дождались темной ночи,
У колодца собрались,
В край деревни подались.
Я сказал: «Вот ты, Андрюшка,
Ставишь к раме колотушку,
Петька хрюкает свиньей,
Ванька машет простыней.
Полезай на крышу, Вовка,
Среди нас ты самый ловкий,
И вопи в ее трубу,
Как упырь в своем гробу.
Если...

Присела в кресло тяжело,
Перчатки чёрные, как локоны её,
Упали возле ног небрежно,
И в зеркале глаза смотрели на неё.

Свет пробивается в окно
И луч упал ей на лицо и сжёг его,
Оставив шрам, но всё равно
Сидит она, глаза в глаза – всё смотрят неподвижно.

На обуви её смертельная земля,
Сегодня с кладбища она пришла,
Две гвоздики в руках, как приговор, несла
И долго над могилой сидела молча.

Когда сейчас одна, всё те же слышит крики
И плач, глаза закрывает и лица вокруг,
Весь...

«До чего же мне все надоело! –
думал я, засыпая в ту ночь. –
И жена, что до смерти заела,
и беспутная дурочка дочь,
и сынок, потерявший работу,
и любовница с кучей проблем…
Да. Пожалуй, пора на охоту.
Я по ней стосковался совсем.
Неужели я завтра уеду
от работы, жены и детей,
по лосиному свежему следу
побегу я с собакой своей
и, увидев кормящую матку
с семидневным лосенком в кустах,
буду целиться долго в лопатку,
сжав «Сайгу»* свою в потных руках,
а потом, когда лес содрогнется...

Старый дом – в окнах выбиты стекла,
Заросло все крапивой с вьюнком.
Здесь когда-то жила баба Фекла,
Что поила меня молоком.
Городской голенастой девчонки
Было жаль ей. Звала худорбой,
Причитая – «Ишь, только глазенки
На лице-то. Вот, горе с тобой.
Пей, не то унесет ветер в поле,
Он гораздый березки ломать.
Ничего, девка, тут на приволье
Оживешь, не узнает и мать.
Ты же с виду, что ивовый прутик.
Не горюй, отпою молоком».
Баба Фекла – дрожащие руки
Пахнут хлебом, полынью, дымком...

Мигает вечность временами года -
На быстроту бессмысленно пенять.
В разгаре лето. Чудные погоды.
Взрослеет мир с послушностью ягнят.

Моргнуть успеешь – прочь июль и август -
Жди осени скучающей привет.
Ей слезы лить положено по рангу,
Улыбки - только в пору бабьих лет.

Как баба-ягодка, нескромною помадой,
Бальзаковское выкрасит лицо.
Но смоет грим лосьоном листопада,
Кокетничать устав, в конце концов.

Завалится, юля и балагуря,
Зима, чей вектор – с севера на юг...

Вот послал же бог мне бабу,
Ну не баба, чистый чорт!
Теща переплюнет жабу,
Тесть-доношенный аборт.

Чем же был я околдован,
Где же милой красота?!
Брака узами окован,
В доме лишь главней кота.

Я пашу на всю ораву,
Я не день, не ночь не сплю,
Выпив раз любви отраву,
Всё терплю.терплю.терплю.

Убежать бы поскорее
Далеко от этих мест,
Только нет мне их роднее.
Знать такой любви мой крест.

Ранним утром простодушно
Просыпаюсь в бабьем лете,
Просто душно на рассвете,
Подыматься, всё же, нужно…
Каждым вздохом небо вижу
Отраженьем в сонной дреме,
Одиночество, на самом деле
Эту вольность – ненавижу…
Бабье лето – в час просвета,
Рвёт подушки в пируэте,
Вьют наследие отцы и дети,
Сим занимается пол света…
Часть омлета подле вишни
Уплетаю ж в тёмной келье,
Позвони мне на рассвете,
Мне слова твои нелишни?!

18.07.08

Вы розой пальчик накололи
И, вскрикнув, бросили её.
Вы носик сморщили от боли
И молча думали своё.

Я в шутку превратить пытался
Столь незначительный прокол,
Но лишь напрасно упражнялся,
Дальнейший разговор не шел.

Откланявшись, побрел понуро,
Отчаянье плелось мне вслед.
И думал я: Все бабы-дуры.
А бабы думали- Поэт!

Ветер тучи гонит, раскачал дерева,
Дождь следы замоет и укроет трава.
Пятерых красных ведем на расстрел,
Только атаман, что то вдруг погрустнел.

"Что, атаман, вдаль печально глядишь,
Что ты грустишь, что ты, сокол, молчишь?
Чай не беда, расскажи молодцам,
Хлопцы все поймут, знаешь ведь сам".

"Малый в портках, хахиль бабы моей,
Бились когда-то мы с ним из-за ей.
Кажут теперь-мол за бабу и мстил,
Красною шкурою совесть прикрыл".

"Батька, так отпустим...Хай себе побег!"
-Этот...