Унять

слепой придворный музыкант
играет скрипичное рондо
для печальной покинутой королевы
разоренных владений безвластных
изнывает непроглядной тоскою
одинокая ночь бесконечная

в тронном зале глубинный полумрак
отраженная гулкость мраморных плит
лишь трепещут вьющимися переливами
желтые языки пламени свечного
огненными лентами
из тьмы выхватывая
образы на старинных картинах
их рам позолоту
бархат тяжелых гардин
стальной холодок оружия
развешанного на стенах
смертоносными лезвиями...

Винсент пишет пространные письма
брату Тео
да и всему человечеству заодно
из старого дома где уж нет никого
где кусочками мела
на стенах
нарисованы дверь и окно


***

с рассветом
оборвался сон
и лишь
осталось лежать на столе
неизвестно откуда взявшееся
белое перо писчее
с каплей крови на кончике


***

хватает неожиданно петлею
нехватка кислорода и любви
и оползаешь в одиночество порою
зови кого иль не зови...


***

когда понимания становится много
трудно что...

Безлистый лес непроходим –
в болоте прятались дороги,
клубился тусклый едкий дым
с отвратным запахом берлоги.

Как на флагштоке старом флаг
безжизненно-уныло дремлет,
в краю, где правит хронофаг
застыло неподвижно время.

Белесые хлысты берез,
тонули в рыжей, вязкой жиже
катилось небо под откос,
расплаты час был смерти ближе.

Бывает в жизни так тоскливо,
Что забываешь обо всем.
И кажется все так уныло,
Что солнце не согреет днем.

Но есть улыбка, без которой,
Не улыбнешься никогда.
Забыть заставишь все былое,
Лишь посмотрев в мои глаза.

Ты понимаешь с полу слова,
Все то, о чем хочу сказать.
Заставишь улыбаться снова,
Научишь вновь меня мечтать.

Мне так приятно, что ты рядом,
И те часы, что мы вдвоем.
Я наслаждаюсь твоим взглядом,
И добротой твоей пленен.

Знать, ее повстречал я на горе
В теплый вечер одну на горе.
Мне в любви объясниться бы Норе,
Я ж запрыгал, как скунс по норе.

Мне обнять бы ее что есть мочи,
Завалиться с ней в тень алычи,
Но лечу от нее, долу очи, –
У меня ж недержанье мочи.

Я с собой уносил едкий запах,
Не потрогавши Нору за пах.
Эх, разок посидеть мне б на бабах,
А потом хоть всю жизнь на бобах.

Как торнадо ворвавшись в свой замок
И закрыв дверь на прочный замок,
Я ругнул по привычке всех самок
И уныло...

Просыпайся скорей, моя милая!
С добрым утром! Уже ясное
Солнышко греет Землюшку,
Унося тревоги напрасные.

Я тебя обниму ласкою,
Мягким пледом накрою нежности...
Посмотри в глаза мои ясные,-
Только имя твое в них светится!

И дождем поцелуев трепетных,
Словно сад, орашу в засуху...
Видишь, сколько во мне нежности
И любви к тебе, моя страстная!?

Мы с тобой полетим к Северу,
Юг и Запад обнимим крыльями!
Все дороги любви открыты нам -
Просыпайся скорей моя милая!

Плакать давно уже не умею.
Я б не рыдала по Одиссею,
что потерялся в песнях сирены,
долгим уныло-тусклым рефреном
"Где ты, любимый, осиротела"
ныть бы не стала. Глупое дело
о равнодушье биться, как в стену.
Веришь? свободна от жалкого плена -
вянет любовь быстрее мимозы...

Лучше б убил, чем так заморозил.

Поздняя осень - слякоть и морось,
Грустно рябинок молоденьких поросль
Каплями ягод нарядных качает,
Словно на чей-то вопрос отвечает:
"Нет, мы не ждали печальной развязки -
Радость дарила летняя сказка...";
Всхлипнул троллейбус с лужей встречаясь,
В зеркале мокрых витрин отражаясь,
В окнах цветные огни унося,
Вывесок вымытых в струях дождя;
Ветви деревьев блики и блестки,
Света фонарного под ноги бросили
Редким прохожим, спешащим к теплу,
Ветер осенний вступая в игру
И...

Зачем тебя я так любила?
Зачем я ночи не спала?
Зачем в слезах всю ночь уныло
Я проводила до утра?

Не мог понять одной ты вещи,
Что не игрушка я тебе.
Нельзя играть любовью честной
И жить, как в забытье.

Одно ты видел утешенье,
А счастье заключалось в том,
Что где-то ждет тебя в неволе
Твой сын…, но дверь закрыта в дом.

Зачем нужна была тебе я?
Зачем звонила каждый день?
А ты с другою развлекался
И забывал меня совсем.

Все пройдет, и боль, и горе,
Но я хочу лишь...

Сквозь прозрачность немых окон
Он смотрит на грязно-синее небо,
Он думает о смерти – дороге,где не был.
Живет в пустом обмане, мечтая о свободе,
А радуга,рождаясь, пронзает спектром боли.

Еще минуту назад он стоял на краю крыши,
Чувствовал холод от страха,что дышит.
В пустыне обмана размазаны лица,
И низко смотреть вниз, и трудно проститься.
И тени съедают назойливо мысли,
И краски утонут в потоке – нет смысла…
Он странник…А страннику проще с жизнью проститься,
Страннику легче из...