Умываясь туманом

Я нежный росточек в бутоне цветка,
в сиянии солнца стремлюсь к небесам.
Росой умываюсь с утра на заре,
а днем распускаюсь на благо тебе.

О, как жестоко, твое невнимание!
Ты ранишь меня своим отрицанием.
Порывов неверных движения далеки
и холодом веет в пространстве высоком.

Посмотришь неласково, сея подвохи,
вмиг солнце померкло, на небе всполохи.

Скажи мне: «Любимая, со мной ты - счастливая?
Я весь для тебя. Ты прости меня, милая!»
Ответа немого не выразит слово,
сияние глаз...

Надюшка, милая, родная
Тебя с весной я поздравляю
Хочу, чтоб ты смеялась громко
Скажу, ты классная девчонка.

Хоть нам давно не по шестнадцать
Но все же я должна признаться
С тобою рядом, вопреки природе
Мы приколоться сможем при народе.

Не только словом, но и делом тоже
Всегда друг другу ведь поможем
И, между прочим, иногда нечаянно
Слезами умываемся печальными.

Ты мне подруга, как сестренка стала
О дружбе, о такой, я не мечтала,
Поэтому жить будем славно мы
Поддержка есть...

Бьют волны об камни и солнца пожар
томят мою душу давно,
мне снится ужасный, волнующий сон,
я знаю, тебе всё равно.
Забыть я не в силах прекрасный прибой
и этот пустующий пляж,
как яхта плыла, играя с волной,
и был этот вечер наш.
Но каждое утро с слезами у глаз
на пляж приходила она,
девченка у моря стояла лишь час,
она кого- то ждала.
И парус завидев, сияла она,
как будто мечтой озарялась,
но парус наш пляж миновал, как всегда,
девченка слезой умывалась.
Мне снится ужасный...

Жил да был Иван Иваныч,
очень добрый стариканыч.
Самоваром его звали
чаепитцем все знавали.
Лет пятидесяти он,
и здоров как чемпион.
Он всегда давал советы,
слал при случае приветы
всем знакомым, близким, дальним,
вот таким он слыл банальным.
Любил звать к себе на чай,
первых встречных невзначай.
Все в селе его любили:
с утра до ночи хвалили.
А тем временем с небес,
злился очень страшный бес:
«Это ж надо, один он
не пьет водку, самогон,
только лишь чаи гоняет,
мне губить души...

Застели мне дорожки осенью,
И войди в мои сени с ласкою,
Ты души моей вырви проседи,
Обласкай моё сердце сказками.
Расскажи, как живёшь, красивая,
Как скучала ночами, долгими,
Словно тенью, тоска гонимая,
Вы от боли, с ней, выли волками.
Тяжела, ты, грусть одиночества,
Под метелицы песню нудную,
Так тоскливо, что жить не хочется,
Но ты верила, что мне нужная.
Зажигала мне люстры звёздные
Обметала с них пыль небесную,
Умывалась дождями с росами,
Так восторженно и божественно.
Ты...

Я не сдаюсь, ведь я не кукла, нет!
Я человек, я личность, я персона.
И ниточек не дам я привязать к себе,
А коль привяжут, не пророню и стона.

Я вас прошу, не дёргайте меня,
Ведь я живая, вы поймите это.
И я живу, судьбу свою кляня,
Как сложно жить и оставаться человеком.

Как сложно жить и не иметь друзей.
Друзья? - то сказки, враки это.
Таких друзей, как говорят, ты сдай в музей,
Может они и есть не здесь, а где-то.

Я не сдаюсь, ведь вечного то нет,
И ниточки когда-то...

И вынужден отдаться воле ветра
Последний, желтый лист, сорвавшись с ветки
А он мечтал, что будут вместе вечно
Ведь чувства их, ему казались крепки

Но все тепло прошло, настала осень
Мы ничего уже не в силах изменить
У ветки новый лист, а этот будет
Дождей слезами умываться, гнить.

У меня гостило лето
Угощало пряным солнцем
Разливало струи света
Через ситечко оконца

Умывало теплым ливнем
Тараторило сверчками
На лазурном поле дивном
Проплывало облаками

Щекотало ноздри медом
Увлекало с собой в травы
И забыв, откуда родом,
Я хлебнул его забавы

Подрумянив щеки обе,
Оттенив загаром кожу
Попросил у Бога – чтобы
Жизнь в раю была такой же

Тенет нити
Кто-то свыше
Но не видно никого
Только тихо
Очень тихо
Облака вдали ползут
Запрокину горло в высь я
Закричу, что сил найду
Голос сядет
Станет тише
И тогда я прохриплю:
«Дай мне сил
Дай воли
Быть свободной я хочу
Рождена я пусть в неволе
Но дышать как вольная
Хочу я…»-
А в ответ лишь
Тихо, тихо
Облака плывут
Словно сколки
Рваной ваты
На себе путь унесут
Крики, вопли и прошенья
Все о чем рвала бесщадно
Глотку в кровь
И мысли в раны
Все о чем просила я Отца...

Мир слезами умывается:
у Мужчины между ног,
к сожалению, болтается
Санта-Клауса мешок.
В том мешке гирлянды красные
в изобилии лежат.
Их названия ужасные
как проклятия звучат:
«мордобой» и «поножовщина»,
«с алкоголем баловство»,
«женский плач» и «безотцовщина»,
«безрассудство», «воровство».
И звезда в мешке валяется
(тоже красная она)
и при этом называется
жутким именем «война».
Санта-Клаус там из пластика
влез на пластиковый трон.
Колпачок его со свастикой,
а зовут...