Умри

Я жить не хочу настоящим,
Ни видеть совсем ничего,
Не слышать мотор самолёта под ухом,
Дожащими руками нести мёртвую сестру.

Я не хочу. Не хочу не хочу
Я разрухи, не хочу видеть тьму,
Убей меня и пусть я умру,
Что бы не видеть кровавые руки.

"ЖИЗНЬ"

Если б жизнь моя была не так скучна
И судьбою был не обделён.
Чтобы ждало бы меня тогда,
Может счастлив был бы и влюблён.
Грусть, отчаянье когда же всё уйдёт,
Почему нет радости в душе.
Нас наверное безденежье убъёт
Пробегают мысли в голове.
Дети, трое лучших сыновей,
Вот для них я каждый день живу.
Я отдам за них хоть все из дней,
Если надо, встану и умру.
Верю я что есть в моей судьбе
Нечто большее чем зависть и нужда,
Что удача и к моей семье
Будет мчаться...

Неотёсанный Васька-булыжка,
Полуконь и отродье собачье,
Ослабевший малёхо умишко
Взял и вывалил, в брюки не пряча.

И хихикали дети у школы,
И на паперти бабки ворчали,
Как он голый гундел и тяжёлый,
Словно колокол полный печали.

Пил из лужи, питался помётом,
Песни пел про царя и о Крыме,
И пиджак его, сшитый по моде,
Рваным стал и похожим на крылья.

Мать стыдилась его, как чужого,
Избегала и вида, и взгляда,
И сидел он у дома родного
Стыдно голый, как голая правда...

Басни



ЛЕВ И ШАКАЛЫ

Пришёл в саванну новый Лев,

Взглянул на знойные владенья.

Скулят шакалы, ошалев

От восхищенья и почтенья.



Гиена робкая ползёт,

Любовь несёт царю под лапы.

Ползут термитов храбрый взвод

И крокодилы-эскулапы.



И вот процессия идёт –

Могучий Лев ступает первым,

За ним толпой валит народ:

Стервятники, шакалы, стервы.



Окапи встретился в пути,

Штаны окапи полосаты.

– Штаны-ы-ы! – Лев шутку отпустил

И хмыкнул мордой...

-- Блаженный Августин Аврелий --
.
Блаженный Августин Аврелий.
Течёт от книг исповедальных
звук сладких славословных пений
елеем для сердец печальных.
.
Моей души так тесен дом.
Мой дух в грехе и слаб, убогий.
Погиб безверием ведом?
Спасенье, кров, любовь у Бога.
.
Когда придёт в меня Господь,
создавший всё, живущий вечность?
Как сможет человека плоть
вместить безмерность, бесконечность?
.
Так много разных, дерзких, трудных
вопросов гор и бездн сомнений.
Даёт ответы словом...

Картина И. Крамского «Хохот» («Радуйся, царю иудейский!»)

Славен венец из терновника!
Радуйся, истинный царь! –
хохот народа, церковников –
вот она, лживая тварь!
.
Кто, человеком рождённый,
Богом себя называет?
Чести, ума ли лишённый?
Цезарь достойно карает.
.
Радуйся, Царь Иудейский! –
хохотом с разных сторон.
Ты – Господин. Наш плебейский
ропот Тобою сражён.
.
Что ж, приглашаем на праздник:
посох, корона, почёт…
Крест на плечах. Душ развратник
к Небу с Голгофы взойдёт...

Прости — любви моей столетия,
Не смог вместить в секунды эти я.
В них мчалось время как стрела,
И жизнь, моя вся в них ушла.

Событий буйные течения,
Смывали чудные мгновения.
И в Лету падали они,
И прошлым, становились дни.

И чувства жаркого безмерность,
Была огромнее чем Вечность.
Ей мало было тех секунд,
В которых, звуки слов живут.

И мы в огне страстей сгорали,
Забыв мирские все печали.
Но Вечность, в пламени живом,
И возрождались, вновь мы в нём.

Мы вечны — в нас...

Я мал и траура не будет,
Когда умру, я по стране.
И очень, очень быстро люди,
Забыть в ней смогут обо мне.

Ни славой я и ни позором,
Большим, не отличился в ней.
Меня, не выделил Бог взором,
А чёрт, не видел средь людей.

И слава Богу, если честно,
Мне по душе такой расклад.
И пусть, мне слава неизвестна,
Но и позора, далёк ад.

Живу как все — сер, неприметен,
Законы чту и все блюду.
Куда событий гонит ветер,
С судьбой не ссорясь, я иду.

И час придёт, мой дух свободный...

Жизнь иллюзия, смерть не возможна,
Для не живших и я в конце дней.
Плоть покинув и дальше продолжусь,
Вне пространства, времён и вещей.

Не умру, но мной быть перестану,
Стану вольным, без тела оков.
И исчезнут душевные раны,
И обиды предательств и слов.

Мне неведомо буду ль я той же,
Сутью личности иль изменюсь.
Начнусь снова иль просто продолжусь,
Иль с истоком, в него пав, сольюсь.

Жизни нет, всё иллюзии мозга,
Ему органы чувств тела врут.
Им придумана жизни дорога,
И на...

Домовой сидел у печки, и тихонечко вздыхал,
ведь хозяйка умирала, Бог ей свечку заказал...
Ведь старушке девяносто, без десятка будет век,
раньше шустрая старушка, вдруг слегла, как лунный свет...
Не вставала, не ходила, утонув в пуховой тьме,
годы тяжестью пригнули старое тело на одре...
Домовой сидел у печки, вспоминая жизнь ее,
как молодкой и женою на руках внесли ее,
а вот детишки звонко скачут по полам и на дворе,
а теперь уже старушка, но любит свет и чистоту,
так-же поддерживает...