Умолкать

О, звука волшебство!
Как радует оно!
А голоса полёт,
сердца наши взорвёт.

Звучит из глубины,
им мы удивлены.
Какая сила в нём,
заряжен он огнём.

Вибрирует восторг
и сразу зал умолк.
И этот чистый звук -
подарок Чьих-То Рук.

Его не удержать,
желает он летать.
Как счастлив, кто поёт -
он в Музыке живёт!

На заброшенном, старинном кладбище
По ночам люблю гулять.
Где безмолвные склепы наполняет мгла
И ангел из камня крыло распростёр
Над могилой столетней
Поросшей бурой травой.
Ветви кривые небольшого куста
Накрыли столбик могильный
Где надпись проста,
Где имя не видно, а лишь дата стоит
Когда же кто помер поди разбери.
У детской могилки густая сирень
Разрослась закрывая надпись на ней.
Что же случилось?
Не знает ни кто
Да Бог же с тобою малое детё.
Призрак витает над могильной...

Слегка потерянным лицом,
(То ль, правда, то ли байка)
Предстала перед мудрецом,
Жена-домохозяйка.

-- О, мудрый старец, дай совет,
Мы с мужем часто в ссоре.
Бальзамом станет твой ответ
Моей нелёгкой доле.

Вопрос к тебе всего один,
Прости, коль будет сложным.
Всегда успеем разойтись…
Быть вместе нам возможно?

И после (глас едва умолк)
Недолгого затишья,
Мудрец такой ответ дать смог --
А любишь ли ты вишню?

Весьма смутил её вопрос.
Не глух ли этот старец...

Ну, как не пойти?
Хэллоуин-пати!
Не Рио, но, кстати,
Почти!

Отделен, нелюдим, как башня,
Дом посреди пятиэтажек.
Сперва НИИ, потом архив,
Затем пошло - ни мёртв, ни жив:
Аренды - там бордель, тут офис,
И слухи каждый год о сносе.
Был за копейки снят этаж,
Чтоб на ночь замутить шабаш,
Не обесточенный, но верхний,
Народ халяве свято верен.
Гоняли клининг в хвост и в гриву.
Жми кнопку "сделать нам красиво"!

Из курток и пуховиков,
За исключеньем мужиков,
Повылезла
Бразилия...

Не уходи, поэт, повремени,
Бессмертие пускай другим пророчат.
У нас такие песенные дни,
У нас такие горестные ночи.
Все по заслугам – слава и уют,
Веселые и бойкие припевки,
Но чаще давят песни-однодневки,
Которые в застольях не поют.
И мой сосед девятого числа,
Прекрасной и короткой майской ночкой,
Он водку пьет
И плачет в одиночку,
Хотя б с того, что пуля обошла.
Отбросив годы, словно костыли,
Ведут мотив военный простовато,
Поют сквозь слезы старые солдаты –
Охрипшие от стужи...

Не морская то волна,
Что звучит, не умолкает.
Этот странный шум из сна,
Его негу забирает.

День и ночь мне нет покоя,
От атаки шумовой.
Звук от шелеста до воя,
Непрерывною волной.

На виске набухнув жилы,
Бьют набатом в такт волне.
И без сна теперь нет силы,
И энергии во мне.

Словно наказанье свыше,
За грех мысли этот шум.
И не может думать слыша,
Его днём и ночью ум.

Не морская то волна,
Изнутри бьёт по ушам.
И опять — я и луна,
Спать не будем по ночам...
Марковцев Ю...

Бессонно веду глазами,
Не обращаясь к врачам.
Стихи о Прекрасной Даме
Читаются по ночам.

Восторги не устоялись,
Кругом идет голова.
Вроде, какая малость,
Просто шепчу слова.

Тихо луна качается,
Млечная спит река.
Кто-то мне улыбается
Из своего далека.

Аист уснул на крыше,
Звездный умолк причал.
Голос я этот слышал,
Эти глаза встречал.

Трепетом переполнится
Мною забытый год.
Очередная бессонница
В прошлое уведет.

Мучаюсь не напрасно я
Долгими вечерами...

С очаровательной особой
Мне прокатиться довелось,
Мы провели весь день с ней в море,
Уплыв от скучных берегов.

С погодой нам тогда фартило:
Сияло солнце, ветер стих,
Морская гладь к себе манила
Не больше, чем любовь двоих.

Мои уста не умолкали,
Пылал к особе я огнём,
Глаза в глазах искру искали,
И я открылся ей во всём.

Я помню на щеках румянец,
Улыбку, брошенную в дар,
По мне скользнувший её палец,
Как за борт чуть я не упал.

Её уста – нежнее меда,
Её глаза – как океан...

Трагические спутницы поэзии,
Пылится шлейф давно, издалека.
Две русские извечные болезни,
Тоска и водка,
Водка и тоска.
Среди дискуссий, споров и вопросов,
Кресты, кресты
Из елей и берёз.
И умолкают умник и философ,
Пугаясь от невыплаканных слёз.
Тоска глуха,
А водка льётся, льётся,
Махнуть рукой – дорога коротка…
И бабьи плачи
С привкусом сиротства
И та же неизбывная тоска.
2007г.

Я сегодня на волне,
видно я соскучился.
Вспомнил старые года,
Как в театре мучился.

Так однажды занесло,
Числился художником.
Непростое ремесло,
Но про то отложено...

Там прикол был как то раз,
Вообщем все житейское.
Шла премьера напоказ,
Что там библейское.

Эпизодом был артист,
Стас-рабочий сцены.
Должен был свечу зажечь,
У святой Елены.

Возраст был уже седой,
Слабость алкоголем.
Вообщем спичку обломал,
И прям вслух глаголет:

-Что ты ,б.....ть, давай гори,
Сука...