Уличил гадалку в обмане

Креститель замер изумленный,
Ликует древний Иордан,
В сей миг он горд, как океан.
Сияет мир весь просвещенный.

Глядит со страхом люд крещенный.
Где тьмы чарующий обман?
Креститель замер изумленный,
Ликует древний Иордан.

Вступив на камень потаенный,
Смирив свой самый высший сан,
Молил Творец, Царь христиан
Дар многоценный, совершенный.

Креститель замер изумленный.

Кругом, куда ни взглянешь,
Везде сплошной обман -
Была моя квартира,
Теперь здесь океан,

Грести давно я бросил -
Напрасны все труды,
Всю Землю покрывает
Огромный пруд воды.

Сантехника не вызвать,
Он уж давно утоп,
Теперь никто не высушит,
Всемирный, блин, потоп.

Тихо падает снег,
И в окно я смотрю,
И судьбы свой кроссворд
Разгадать я хочу.

Но в кроссворде лишь клетки
Вопросов там нет,
А судьба лишь усмешкой
Мне смеется в ответ:
«Ну, попробуй, давай, мой кроссворд разгадай,
Я подсказки не дам, если хочешь - дерзай…»

Где ложь, а где, правда,
Где любовь и обман?
Но ответы не слышу
И в сердце туман

Что же в клетки вписать?
И на что отвечать?
Все запуталось как-то
Где ответ мне искать?

Но я все-таки ногу вперед опущу
И рискну, и...

Жил да был в селе «Налейка»
парень, звать его Андрейка.
Ни печаль, ни радость в нём
разбудить вам нипочем,
потому как на селе
он считался не в уме.
Было два у него чина -
увалень и дурачина.
Все его жалели часто,
а вот это уж напрасно!
От природы он был рыжим.
И к тому же чуть бесстыжим.
Голым мог купаться в речке
и прикинуться овечкой.
Баб вокруг не замечать,
и нырять себе, нырять.
Те бельём в него швыряли.
И топили, и шпыняли,
а Андрейке нипочем.
Хоть грозите кирпичом...

Боже ты мой, электронный роман,
это же просто интрига,
может быть то, просто обман,
как та, в кармане, фига.
Может, потом буду жалеть,
может, потом буду хотеть
я с нескрываемой страстью,
может, потом, буду страдать,
только кому всё передать,
что было здесь моё счастье,
во так всегда: веришь и ждёшь,
веришь и любишь напрасно,
но потеряешь и не вернёшь,
в этом окне, так прекрасном.

Ночь тишиною опустилась,
Под сень дерев сгустилась тьма.
Сияньем нежным озарилась
Краса - волшебница луна

Волшебный свет летит на землю
Тревожа сон, даря покой.
Мир отдан чуду в подчиненье
Благословляющей рукой.

Луна взглянула в гладь речную,
Украсив след свой серебром,
И вод прохладных дочь младую
Зовет покинуть сонный трон.

Вздох легкий был лучам приветом;
Душа прервала сна полет,
И, облачившись лунным светом,
Русалка на берег идет.

Ее встречает песнь цикады,
И...

Как никогда уверен я,
Этому не будет повторенья.
Ты покидаешь навсегда
Мир моего с тобой мученья.
Маленькие радости судьбы,
Прощать и забывать часы беды.
И, божеством моей мечты,
Ты улетаешь.
Скажи "прощай"
Я изнываю в нетерпенье,
И невзначай
Мой дух замрет от умиленья,
Когда на взлете полоса
Проводит лайнер в небеса
И гул прощальный торжества
Утихнет в небе.
И снова я (в который раз)
В слепом порыве искупленья.
Мои друзья
В благом невежестве спасенья.
И жертвой хитрости...

Всё ,что написано пером узнают люди.
Всё ,что мы делаем двоём
Увидят люди.
И мы стремимся к горизонту
Своей мечты,
И мы не жалуемся на свободу
С ней легче жить.
Стремясь познать вершину славы
Теряем мы,
Ту чистоту,и дней усталых
И свет зари.
Не обмануться мы хотим,
Но всё же трудно...
Признаться нужно,
Что сама ведь жизнь ,то чудо,
В чьём таинстве теряем силу мы.

Мы видим все в размазавшихся красках,
нет краткости и четкости пера,
мы узнаем людей, в застывших масках,
нет среди них тебя, меня.
Мы не найдем успокоенья
среди сетей обманов, лжи,
увидим только отраженье
горячих отблесков войны.
Мы не услышим биенье сердца,
ты не услышишь краткий вздох,
мы не услышим нашего дыханья
и поэтичность наших слов.
Мы не почуствуем рук прикосновений,
и мы лишимся лучших чувств,
мы не почувствуем волненья
в слиянье жарком наших губ.
Мы потеряем все...

Я рисовать хочу стихи,
Слова в мазки, вдруг, превращая,
И общий фон не выбирая,
Пусть оживёт пастель души,
Свою мечту в ней пропишу,
Безумно-нежной акварелью,
А рядом птиц чудесных трели,
Что утром слышал я в лесу,
И грусть туманом,
Пусть обманным,
Страсть пожаром,
Буйным и ярым,
Ложь, словно сажей,
местами подмажу,
и то, что сложится,
пусть в стих умножится,
С собой навсегда унесу.