Украна

Когда поэта расстреляли -
подсела сволота к окну:

чтоб в свежевымытом подвале
от дел привычных отдохнуть.


Ломился столик под ветчинкой
на месте красного пятна…

И сволочь жить меня учила,
пока вино свое пила.


Не суйся в наш кабак – с балетом!
Не лезь, приятель, на рожон…

И никогда не будь поэтом.
Уж лучше сделайся бомжом.


Тебя раздели и разули?
Вот – теплотрасса. Вот – стакан.

За то: имеешь лоб без пули…
И задним местом:
сыт и пьян!…


А не захочешь...

Ну вот опять... В который раз
благодаришь ты за рассказ.
А так нельзя, ведь мы - друзья,
и нас водой разлить нельзя.
Что нам Атлантика с Европой?
Я мыслью мчусь, как антилопа,
и перепрыгиваю их,
когда пишу тебе свой стих.
А благодарности... Не надо,
уж лучше плитку шоколада8)
Иль просто улыбнись, мой друг,
иль позвони мне - после двух...
**************
Это рифма так легла
точно для прикола
прямо посреди стола,
но без отглаголов.
**************
С теплом души и уважением...

Дождь – по стеклу настукивает…
Что-то пытается подсказать…

Может, убрать с балкона – настурцию?
Может,
убрать с лица – глаза?


Может, закончить жизнь бренную?
Может, планету – на ключ? И аминь!

А заодно – и вселенную.
Если всё круто пошло
на размен…


По середине Нуль-площади
встать
на булыжниках неземных

и возопить: Боже-Господи!…
ДАЙ МНЕ ЛЮБОВИ В МИРАХ ИНЫХ!!…


Встреча моя – не встречается!…
Спичка моя – на ветру не горит!…

А вот к соседу – два аиста...

Когда погас последний луч зари вечерней,
Покровом звездным тайн полна, укрыла землю ночь.
В пещере храмовой от мира отрешенный
Сидел послушник, в грезы погружен,
Себя участником видений ощущая.
Там он был раб, и для него
Был ярок день. Пекло нещадно солнце,
Округу терпким зноем наполняя.
На солнцепеке раб трудился,
Свою молитву к Небу обращая:

«Прости, Превышний, ни о чем я не прошу
И участи иной желать не смею.
Кто может знать, каких путей похмелье,
Положишь Ты испить на...

Ничего не скрою, что ведаю.
До рождения света белого
Тьмой кромешною был окутан мир.
Был во тьме лишь Род - прародитель наш.
1.11
Род - родник вселенной, да отец богов.
Был вначале Род заключен в яйце,
Был он семенем непророщенным,
Был он почкою нераскрывшейся.
1.12
Но конец пришел заточению,
Род родил Любовь - Ладу -матушку.
Род разбил темницу силою Любви,
И тогда Любовью мир наполнился.
……………………….
Песни птицы Гамаюн
Клубок первый.


Пролог

Рожденная Огнем из семени...

Реки спят, укрывшись льдом холодным..
И проснутся с вербой в воскресенье..
А внутри, набатом колокольным..
Голос к Небу молит о прощеньи..

Знаю, что в грехах мы, и порочны..
Ложью сыты, Верою не прочны..
Душам дай измученным спасенье..
Поддержи, и дай нам исцеленье..

..Новой ЭРЫ зыбкость бытия..
..Есть лишь отражение меня..

Один хотел быть живописцем, другой художни-
ком лучистым, а третий наблюдателем артистом
и чудеса рожались невзначай и пели ангелы, тре-
вожа мысли, сердце и были счастливы все трое,
«перцы» и пластырь прилепив к спине, куря си-
гару и укрывшись пледом, смотрели на спадаю-
щий туман, златые листья, уток караван, шурша-
нье камыша и кваканье лягушек, не нарушало,
трёх друзей «игрушек», их трое, а глава одна,
вмещала рассуждения «друзей» о бытие и о лю-
бви своей.

Остыло пламя запада, и черви ночи
прогрызли бреши звёзд на трупе тишины.
Зарёю чёрной ворон вскинул очи –
очаг теней, свечу сырой земли.

Взмахнул крылом, осыпал реку пеплом,
над ядовито-лунною травой
рассеял сон, псалом души предсмертной,
и нежно опустился в чей-то дом.

Там был, возможно, я, или, ещё кто –
чужая жизнь, сворованная мной.
Шёлк ворона укрыл метелью окна,
и я шагнул покорно в плен ночной.

Я не жалел оставленного крова,
я стал рекой – земли хрустальной раной –
и...

-Ты, полевые цветы,
Вечным пульсом мечты,
Кружишь ласками нежные вальсы.

-Я, восклицание огня,
Без тебя нет ни дня,
Без ума от весны обаяния.

Загорелась заря, перламутром укрыло,
Нашей встречи с тобой заколдованный круг.
Безмятежный полет, птицей в высь белокрылой,
Счастьем сложенный мир осязаем вокруг.

Да, странной нитью судьба,
Нас держала всегда,
Не доставила сложность преграда.

Нет, не погашенный свет,
В продолжение рассвет,
Наши чувства с тобой выживают.

Загорелась...

Куда-то вдаль зовёт тропинка незнакомая,

Манят и сине-бирюзовые глаза.

Я хулиган,но не шпана дворовая…,

Во мне живёт о боли прошлого слеза.



Порос быльём порог,оделась крыша мхами,

Никем не черпана вода из родника.

Тот не обласкан двор желанными руками,

Лишь маков цвет горит на месте цветника.



Шипами поросла судьбы моей обочина,

Штормят родные синь и бирюза…

И окна в доме стужей запорошены,

Не отдаются эхом смеха голоса.



Эх….Где же ты то лето...