Уходящий

А в тихой осени прохлада,
И лепестками смерть кружит.
И не уйти от листопада.,
Нет, не уйти... и надо жить
Со всеми голыми ветвями,
С охрипшей мудрости струной...
А как же хочется вновь сада
Зовущим шёпота листвой.
Его весеннего надрыва
Из почек нежного листа,
И пряной свежестью наплыва
Роз ароматного куста.
В сирени дымчатое утро,
И даль бегущих облаков.
Любовь цветами перламутра,
Свирелью вынутой из снов....
И лето.... Хочется и лета.
В туманной дымке синь озёр,
Росой...

Ветер зари, прорывая кобальтовые занавески раннего неба,
повеял холодным каменистым берегом северной Атлантики.
Мне следить за тобой, печальная чайка над чешуей чугунной волны.
Спящие в пустынном тумане холмы отзовутся суровым эхом любви.
Мантия засохшей травы спадет с плечистых просторов нордических глаз.
Битым стеклом брызг ранит сердце, вороном старым сгнездится заря
в его запутанных кронах, дождь нервной львицей подсядет
к разбросанным камням, его револьвер перезаряжен
свинцом...

Полынь рта, снег волос, ветер пальцев,
заплаканные солнцем глаза младенца, пустыня глаз мудреца.
В скупой, дребезжащей серостью осенней системе координат,
наскребаю сведенную сталь струны в окне уходящего поезда света.
Кричащие кошки, где-то рядом, их металлического скрипа когтей
ищет глиняная дощечка души.
Стреляю метафизической скукой волхва в каменное сердце ноября,
в вырванные волосы светила, в слепоту небесного ока,
в охрипшие связки ворон на проводах ветра.
В невзрачном небе...

Я буду сидеть и смотреть,
как прозрачный локон воды
падает с камня
нервом пастушьей свирели;
убийство желания –
равносильно его исполнению.

II
Меня пороли ветвью истины,
обвешанной листвой интерпретаций,
мне заливали раскаленный воск
грамматик и стилистик в глотку,
мне выжигали прутьями азы на коже;
но шрамы были – лишь мои.

III
Сухие яблони –
сады моего детства –
дороже, лишь смерть –
кобальтовый туман с парящих в вечности гор.

IV
Солнце капает
своим холодным...

Что мы можем, что желаем,
Кто мы есть, какими будем?
Испокон вопросы эти
Задавали себе люди.
Испокон, а, значит, вечно,
Счастье в мир нести старались.
Но по разному, конечно,
Это счастье представляли.

Уходили миллиарды,
В тьму, откуда нет возврата,
Рядом с истиной блуждали,
Все блуждали где-то рядом.
Мысль пытливая горела,
На кострах и столбах пыток,
В храмах душных еле тлела,
И тупела, ставши сытой.

Но труды тех, кто шел раньше
Не пропали в тьме бесследно.
Ведь разрыв...

я выкрасил в радугу стены
открыл все двери, замки
и все сожжённые письма
мне стали до боли близки

я взял у души медиатор
и вспомнил забытый аккорд
а все разноцветные свечи
я вставил в праздничный торт

по почте послал телеграмму-
Танюша! ты нравишься мне!
и ты вдруг стала счастливой
в картине на этой стене

погасли твои мониторы
отключен мой друг — интернет
в динамиках Саша Васильев
поёт мне, что выхода нет

на кухне дымит сигарета
и чай рок-н-ролльный...

Знаешь, милая,
лучшие ролевые игры –
это разлука.
Разлука –
это твоя душа, о которой,
можно только догадываться.
Спорим, милая,
наверняка, ты не знала, что в августе
в моем августе,
когда-то шел снег –
это та же душа,
засветилась вскользь,
тогда мне казалось, что она – облако.
А помнишь, мы пили на брудершафт
с полуденным ветром
на черноморских балконах,
от знакомства и до знакомства
в интерьерах конца
десятилетья
прошла одна тысяча восемьсот пять дней,
ты аккуратно их...

Череда, уходящая в реки веков...
Вереница утраченных ликов и судеб,
Юных глаз, крепких рук, поседевших голов.
Все мои удалённые временем... Люди...

С кем бывала печальна, а, может, грешна,
С кем любила отчаянно и без оглядки.
Я забыла события и имена.
Что ж, забвение - вор, но с него взятки гладки.

Только, по вечерам странный привкус тревог,
Словно что-то не сделано, или не спето,
Словно надо вглядеться за дальний порог,
Где лежат на ладони всей жизни ответы...

Словно надо...

Не приемлю присутствие лжи,
В белоснежном плену января.
Камнем горечь на сердце лежит,
Как упавшая в море заря.

И не мне, уходящему в ночь,
О любви напоёт рассвет...
Я пытался себя превозмочь...
Но, не верить и ждать - смысла нет.

Слова все сейчас как сухой горох
твёрдые и тарахтящие,
а главное – все они просто не впрок –
крик поезду уходящему.

Нел Сатва