Углу

Смотрю под углом
за угол
а там как цветы - ты...

Три угла. Три сосны на развилке дороги.
Тортик с розовым кремом и липовый чай...
День воскресный, ты зря обиваешь пороги.
На неделе две пятницы? Милый, прощай.
Легким ветром уносится синяя птица,
над рекою измен убывает Луна.
Время снегом колючим легло на ресницы,
заморозило сказку счастливого сна.
Мне пора на свободу, колечка не жалко,
тортик с розовым кремом ты сам доедай.
Чай из липы заваришь для новой товарки,
что невесел-то? Ключик на полке. Прощай.

Как приятен у камина,
треск поленьев, крас углей,
пламень золотоигривый,
Когда вечер гуталином
тьмы густой стучится в дверь.

Обрамляет теплотою
стен окаменелый дух
жар огня, скользну ладонью
по его искрящей кровле,
смолкнет часом все вокруг.

И останутся, лишь двое
в этом мире, я и он.
Тот кто сердца ждал покоя
подпалит истомным зноем
дня усталый небосклон.

Остыли угли ночного костра.
По пеплу стучит редкий дождь.
И ветреной белой полоской утра
втыкается в поле нож.

Он режет овражек и косогор
краюхой напополам,
и сумрак уходит, словно вор,
с мешком полуночных драм.

И снова чинит судьба забор,
гнилой, наперекосяк,
и снова бегу я во весь опор,
весёлых ветров босяк.

Врывайся в мир, улыбайся, пой.
Пусть счастия – ни на грош.
Пока ты поёшь – ты ещё живой,
в зелёные поля идёшь.

Зелёные поля распахнулись вмиг,
с зелёных листов...

писать твой портрет углем
самой глубокой ночи –
моя наука терпенья –

когда на каемку сердца
стекается лунный воск
когда набухают почки
северных звезд и вместе
сердце и звезды – пламя
твоей бессмертной весны

писать твой портрет словами –
под силу лишь песням
птиц
под силу лишь эху
гор
под силу лишь свету
тьмы
самой глубокой ночи

Каждый видит под своим углом.
И далеко не всегда без призмы.
Ослепление собственным "я".

Тишина спит во мраке углов,
На стене тень, мои, повторяет движения.
Не нуждается ночь, в жарком пламени слов,
Ни к чему темноте, моей мысли смятение.

День и ночь — это ритмы планеты,
Её время вращения, пульс жизни нашей.
Темноту дарит ночь, день порадует светом,
Если ветер прогонит, туч серую кашу.

Я завяз в своей жизни, в её время впаян,
И бегу к смерти в нём, между тьмою и светом.
Ну а смерть может быть, тоже жизнь, но другая,
В измеренье ином и во времени срезе не этом...

Стоит лейка в углу курносая,
В ней вода, для поливки цветов.
Лейка скромная и безголосая,
Никогда не промолвит слов.

В ней от глупых людей в отличии,
Содержание есть — вода.
Соблюдает она приличия,
Не грубит никому никогда.

Хоть о чём можно с ней беседы,
Хоть когда вести — не нужны,
Ей её мнений лишь победы,
И признание у страны.

Эх, политиков всех бы к лейке,
Поучиться молчать, послать.
Чтобы мир по их куцей мерке,
Перестали они кромсать.

Стоит лейка в углу курносая...

В углу, когда-то, стояло пианино,
Хозяйка и я – мы едино.
По воздуху летали ключи да ноты,
Пальцами по зебре, отдаваясь свободе.

Впуская звук в себя, вы слушали меня,
Забыв о заботах опустевшего дня.
Ваши лица менялись на светлые тона,
Я запомню, как вас меняла струна.

Я создана, чтоб вас музыкой одарить,
Мерзкую тишину на улыбки сменить.
В моих струнах чувств больше чем на языке,
Я поверю воде, что бежит по щеке.

И ты его будишь, наигрывая шепоты.
На высоких стонах рвется...

Дремлют тени в углах,
Лампы свет над столом.
Ум в мечты облаках,
Грезит тихим стихом.

Грандиозный успех,
Пусть тщеславный берёт.
А мне сладких грёз грех,
Мысли дарит полёт.

Тень коснётся щеки,
Тёмным бархатом снов.
Станут мыслей ростки,
Тихим словом стихов.

За окном мрак стеной,
Лишь ввыси взгляд маня,
Между туч ночь звездой,
Смотрит вниз на меня.

Дремлют тени в углах,
Лампы свет над столом.
Спать пора — ночь в словах,
Мысли все смыла сном.
Марковцев Ю.