Угла

Я окунаюсь в прошлые страданья,
Утраченные чувства вспоминая,
И тяжкий миг былого расставанья,
Еще углями в моем сердце догорает.

Все там тепло еще, преддверье поцелуев,
Твоих объятий нежное тепло,
Я так за ними искренне тоскую,
И так от этого, признаться, тяжело…

Скамейка наша в старом сквере,
Без нас ей одиноко, как и мне,
Как много планов было, не успели,
Сгорели чувства быстро, как в огне…

Я плачу над вчерашним счастьем,
Как жаль былого больше не вернуть,
Нет у людей...

А мы и не подозревали,
Что повернется так судьба,
Мы тихо, мирно проживали,
Как приключилась вдруг беда.
Как мы с тобой чужими стали,
Как счастье мы вдруг потеряли,
Когда замкнулся жизни круг,
Так вышло почему-то вдруг.
Так мы с тобой любить забыли,
И все обиды мы простили,
И разошлись мы по углам,
Теперь любовь свою продам.
Я буду, молча, по аллеям
Бродить, где мы с тобой бродили.
Мы сердца снова не заклеим!
Да и любить мы уж забыли...
Теперь любовь – пустое слово,
Теперь оно...

Грязный и рваный, с отторванным ухом
Плюшевый заяц валялся в углу
Готовый на свалку, ни слухом, ни духом
Не думал что будет он нужен кому

Но как и бывает, не жданно, не званно
Был поднят, помыт и зашит ещё раз
И стал он, как это, простите, не странно
Источником счастья для маленьких глаз

Вот так мы бываем, поломаны, рваны,
Заржавлены страшно, грязны и грешны,
Но нас подобрать и зашить наши раны
Мы, может быть, тоже кому-то нужны...

Такой взъерошенный и злой,
Котябрь мяукал ветром в щели
И первый снег кружил юлой,
И грел теплом последним еле.

Просился в дом. Мол, им, котам,
В Дакотах ихних, Юкотанах
Тоскливо в дым, пустынно там
И жизнь всегда на чемоданах.

Он выл в окно: - ну подбери!
Прошу приют, немного ласки.
Мы все ручные котябри –
Царапал дверь и строил глазки.

И я пустил его домой.
И он ко мне ввалился шатко,
Облезлый хвост пуша трубой.
Не слон и даже не лошадка.

Обнюхал кухню, где еда...

Написать о любви не --- возможно. Как бред,
Благоухающий Кристиан Диором,
Как выпрыгнуть из-под колес несуществующих карет
Или запеть одному - хором.

Есть чуть давящий спазм посредине груди.
Эта опухоль - жизнь изнутри, как лисенок наружу,
Проедает меня, оставляя меня позади.
Я стою опустевший,
Выпустив душу, -
А она, словно тень у романтиков,
Выбирает свои пути.


***


Уходишь. Провожаю.
Раздерну шторы. Пять утра.
Мне тебя жалко.
А ты одежду, как ноты с пюпитра.

Да...

Капитан приказал построенье.
Я оделся и вышел на плац.
«Неужели опять в оцепленье?..» –
думал я, выполняя приказ.
Встал я в строй, про себя проклиная
эту службу собачью свою.
Все твердят, что она неплохая.
Лучше так, чем погибнуть в бою.
Бить старух милицейской дубинкой –
это легче, чем где-то в горах
пробираться заросшей тропинкой
с автоматом в озябших руках,
легче, чем на подлодке томиться
или в танке горячем трястись
на таджикско-афганской границе,
превращаясь в вонючую слизь...

Зря люди жалеют о чувствах своих
О страстной любви и муках других
Они никогда не поймут что счастье есть
Оно совсем рядом не надо куда-то лезть.
Я тоже все понял не сразу, потом
Когда обнимал тебя за углом
Но мы разошлись, что же случилось
Как жизнь резко изменилась.
Любил я тебя так сильно, а ты
За раз разбила мои мечты
Да что говорить даже сейчас
Люблю я тебя, люблю каждый час,
Который с тобою прожил в эти дни
Которому рад, ты меня пойми
Наверно зря я сейчас распинаюсь
Ну что ж...

В углу, под забором гаражных строений,
Крапива нескошенной силой бушует
И жгучим напором прохладу от тени
Она защищает, кусает, лютует.
И ты, словно стройная Дева-крапива:
Прохладою манишь и жалишь красиво.

Да, разве, такое забудется? Вряд ли!
Наивный, с открытой душой,
Нырнул, безголовый, в любовь, словно в мяту,
Как в реку нырнул голышом.
А ты, обожгла, как крапива, осока,
И долго, потом, я рыдал.
Но понял, друзья, что любовь стерва, сука!
Как жаль, что я раньше не знал.

Что-то странное, что-то странное,
Неизведанное во мне.
Что-то страшное, что-то страшное
Затаилось, молчит во тьме.

Полудикое, криво сшитое,
Утекающее во мглу,
Неприглядное, ночью скрытое
В самом дальнем, глухом углу.

Ухмыляется, царство жалуя,
Мерзость липкая, растеклась.
Только я – бесшабашно-шалая.
Зря надеешься, сдохни, мразь!

Шумит тихонечко волна

на пляж песчанный набегает.

Сверкает солнце и вода

бесценым златом отливает.

Ее, почти задев крылом,

касается большая птица.

В полете, выгнувшись углом,

она спешит... Но не напиться

воды соленой... Ей милей,

рыбешек юрких, мелких стая.

И крик ее и-за морей

зовет... Манит , не уставая...

Корабль устав, отыщет порт,

и гулко цепь опустит якорь.

И снова, Кто-то Не Придет...

Ей суждено, тужить и плакать...