Удивительная азбука щ

То, что ты называешь,
выбирает оставшихся.

Туман бумаги рвет чернила на слова...
Полжизни и полсмерти - всё дорога.
А вечность улыбается, у Бога
Беря взаймы для строчек семена.
Взойди строкой к рассвету в этот час -
Будь утро казни или просто утро,
Всей тишиной, всех отданных, всех мудрых,
Всех, говоривших о любви в который раз.
Потерянных и возвращенных,
Одних единственных, тебе врученных,
Оплаканных, неистовых, крещенных,
Твоих, столь слезных и расставленных в строку
Небесных...

Изогнулась луна будто старец,
Потерявший астральный свой посох.
Лёг под ивою ветер-скиталец,
Силы спрятал в осоке высокой.

Интервал зачарованной ночи –
От закатов в рассветы дорога.
Сколько было таких одиночеств
В безотрадных, забытых острогах…

Тьмой сгущается ночь в предрубежье,
Шлёт спасение вод зазеркалье.
И четыре стихии всё реже
У хмельного покоя в опале.

В снах откроются вдруг вехи судеб,
И прочтутся в заре знаки неба.
Ждёт то, что неминуемо будет.
Вдруг откроет...

Я буду вслух читать стихи сегодня, на бархате ночи,
Прикосновением черной орхидеи к телу...
Строками обнажая тонкий след поцелуя на твоих запястьях
Сумасшествием, звучащим в крови.
Когда ты идешь во тьме на зов моих рук,
Мягким глотком пить тебя...
Знающие цену наслаждения...
Первый глоток - жажда, второй - страсть...
Пыльца цветов на пальцах - эстетика цветенья,
Совершенная каллиграфия обнаженных поцелуев...
Снять с тебя одежду, под которой ты так долго молчала...
Я выберу тона...

Вновь чернила окрашены поздней
Этой жёлто-багряной молитвою.
Время дикорастущих
Означает - оставь мне себя
В этих завязях вечности,
В этих прятках простуженных,
В этих спелых, как смерть,
Письмах календаря.
В этих связках карминных
Совпадёт возвращение
Этих рук вечеров
С этим контуром слов...
Где стыдливостью азбук
Пишут Боги сплетение
Наших рук, наших глаз
В тесноте поездов.
Это путает ночь
Тени бабочек с белым...
Это время химер...
Это тронуто сердце зимы
Теплотой фонаря...

Скользить по шее...
Шелк и длань... Сагиб.
Вплетая губы внутривено и подкожно,
И у запястий разливаться дрожью,
И плавить нот возвышенных изгиб.
Когда и ты, и я нашли предел
На царство вечное отпущенных к рассветам,
Когда моря твои идут вновь на меня,
Повсюду оставляя волн приметы.
Так чем ещё мы можем оглушить,
С листа читая реквием заката,
Где у подножья южного креста
Нам выстучали в венах пульсом даты.
Потом...
Нас замарает жизнь в черновики...
Пересолив...

Я набираю тесноту в нагое,
Я, обнаженный тенью до лица,
Я, посягающий на сторону лица,
На оборотную, где тишина итожит
Взорвавшихся осенней первой нотой,
Прорвавших тишину её кольца.

О, подреберие моё, я нёс тебе Весну,
Я обучался говорить евангелье Любви,
Листая время
Дрожащих пальцев над разрывом песнопений,
Вновь тень снимая с временно'й руки.

Дойти до эха в небе и к тебе,
В полутона согласных гласным сложен,
Блуждающим тут, в алом псалтыре,
Я был тебе рассказан и...

Дорожная азбука меридианов слов
ложится на постамент желаний бо-
жества, когда ты спишь в тени соб-
ственных узнаваний совершенного
несовершенства, пудрой рассвета
втягивась в каждый вдох солнечно-
го экстаза извержения пунктуально
сти, шёлковым бархатом напомина
я себе, что растворение - подобно
слиянию, так и безмятежная трепе-
тность сочится в баловство иллюзо-
рности неповторения и превлекате-
льности (одновременно) приготовл-
енного и поглащаемого завтрака чу
вств. Симфония...

Я хотел бы быть тенью твоих рук,
Что расскажут на стене отражение светящихся мгновений жажды,
Где наши скрещенные пальцы учились танцевать на холсте ночи.
Ударом гортани о белый лист - стихи, которые не забывают,
И имя им - женщина.
Я налью тебе в бокал огненный слог с двойной тенью.
Пей мои буквы…
Пей за их муку сложения в строки в моих бессонницах,
За их распятие в мире, где люди изобретают бесполезных богов.
Пей за моё поражение, полное радости. Я закрываю глаза...
Бабочки тают под...

Я начал писать это стихотворение с самого рождения...
Оно приближалось, оставляя следы во времени и траве.

О, дорогие нежные убийцы,
О, вы привыкшие к цветам...
Здесь никто не может написать слово «цветок»,
не желая его срезать.
Нет, не ставь меня на весы,
Там, где я прижимаюсь губами к небу...
Там, глубоко в твоём ребре, цветёт роза.
О, пламенная арфа - ночь,
О, звуки колыбельного дождя в листве,
Что сонными ладонями прикрылись...
Пустите их ко мне.
Всей обнаженностью своей
Я...

О, ты, тихая нежность, иди ко мне,
В эти песни раскрытой ночи,
Сверчками вошедшие в дыхание сумерек.
Под церковным вдохом лунного света
Акустическая невесомость,
Лабиринт желаний между сердцем и мыслью...
Духовный ритм...
Интонация бокала красного в венах тесноты.
Так ищут цвет любви и никогда не забывают чёрный.
У нас есть большая роскошь - тратить один день и одну ночь,
Предлагая себя медленной порче времени.
Освободить эротику литер, чтобы найти огненные паузы.
Причастие… Чтение...