Удастся

Ворона набожной была,
Посты со строгостью блюла.

В час разговения, нашла
Вновь сыр, и волю дав крылам
Вспорхнула, дабы вкусно съесть.

Едва на ель сумев присесть,
Как вдруг… (Читатель догадался)
Под елью глас лисы раздался:

«Ты думаешь, наверняка;
Я буду у тебя просить,
Дабы смогла ты клюв раскрыть…
Что не удастся мне никак --
Ни так, ни сяк уговорить!
Отнюдь…
Я к вере, наконец, пришла!
Прозреть -- не дале, как вчера,
Со мной такое приключилось…
Покаяться пришла пора...

Стынет осень над тундрой
холодных полярных широт,
И всё чаще сливаются
с ночью бескрайние дали.
Знать, в ближайшее время
вернуться удастся едва ли,
Извини, но такой
уж мы здесь беспокойный народ.


Незаметно затих
гомон стай улетающих птиц,
Уже скованы льдом
все тропинки от наших маршрутов.
И дыханье зимы
приближается с каждой минутой,
Ещё раз пролистнув
книгу жизни из наших страниц.


Мы в тяжёлую жизнь
без сомнений вошли навсегда,
И другая судьба
вряд ли может кому-то...

Завелись мысли-вши,в голове золотой...
Ты один у окна,ты у зеркала снов...
Ты пьешь вечности жгучий настой
И качаются души на мериле небесных весов
...И от страха впадают люди в пьяную кому
Но внутри как клеймо... идеал
Мы давно в этом мире,но до сих пор незнакомом
И когда мы найдем,то что каждый искал...
Сквозь лабиринт облаков и стен дураков
Но не выжечь добро,хоть и жмут злые силы...
Давят лепестки краски,живых дней-цветов...
В один голос пророки,говорят о России
О "ковчеге...

Подушки смятое пятно,
Ещё хранит твой вкус и запах.
На сердце пусто и темно,
Тоска сжимает душу в лапах.

Что ж, всё своё я заслужил,
Искать не стану виноватых.
И в прошлом день где легко жил,
Сквозь время нет путей обратных.

И не удастся возвратиться,
В тепло дня летнего назад.
Осталась в прошлом света птица,
А в настоящем — листопад.

А в настоящем — в мире слякоть,
Дожди в нём третий день уже.
И тело пеленает вялость,
И тучи мрак живёт в душе.

И утром в нём тебя нет...

В моём сердце живёт та любимая, с кем не расстаться,
Я её не искал, заняла она место своё.
Мне легко говорить, потому что готов я признаться,
Что о ней только думаю ночи и дни напролёт.

Женщин много и добрых, и умных, красивых и нежных,
Только отклик в душе моей им не удастся найти.
Обмануть не смогу я себя, так не ждите в надежде,
Что когда-нибудь наши сойдутся по жизни пути.

И не спрашивай кто, всё равно я тебе не отвечу,
Эту тайну я буду хранить до тех пор пока жив.
Так бывает...

Запутано всё, странно,
Бессмысленно — как бред.
Просить простить не стану,
Назад дороги нет.

Случилось так и с этим,
Не сделать ничего.
Что суждено нам — встретим,
Не обойти того.

Ведь непоколебимо,
Веление Пути.
И не удастся мимо,
Судьбы своей пройти.

В просвет меж туч луч солнца,
Как-будто бы копьё.
Упав вниз, вдруг воткнётся,
В сознание моё.

Запутано всё, странно,
Бессмысленно — как бред.
Чуть грустно и печально,
Но в мыслях — солнца свет.....
Марковцев Ю.

Бредя по дремучему лесу ,
Напившись воды дождевой
Судьбе шагая на встречу
Идет человек молодой.
Задумавшись путник усталый
Мечтает о светлом пути
И верит, что на дороге,
Удастся мечту обрести.
Так время проходит и годы
Меняются взгляды друзья,
И понимаешь, что в жизни
Есть то, что увидеть нельзя.
И вот он уже седовласый,
Шагая по той же тропе
Признание мира земного
Несет на уставшем плече.
И опытом обретенным за время,
Которым прошел по пути
Готов он с другим...

(Не из марциала)))

Друга нет? провинции у моря, сбережения
и те распались дружно, только слово есть
и то натужно, в перехлёст, без меры и без
такта, ритма нет и нет святого акта, лишь ам-
биции никчёмности посылы, время деньги
вот и всё, и милы, размышления под солнц-
ем и в тени, лета жар, его ты и вини, что ост-
алось? только в пыль, в дорогу? (он по щико-
лотку, опускает ногу), и брести, по праху пре-
жних дней, подгоняя сам себя: «скорей»
(растолкли её машины, кони, люди...

- Ах! Мадам! В Париже экипажей
Скоро станет больше, чем людей.
И ходить, уже, опасно даже,
Вдруг, не сдержит кто-то лошадей.

- Ах! Месье! Ну что за страхи? Право!
Экипаж удобен, Ваша честь.
Успокойтесь. Вы, Жерар, не правы.
Ничего опасного нет здесь.

- Ах! Мадам! Колес ужасный грохот,
Голова кружится, шум и гам.
Да еще копыт несносный цокот.
Детям тут не место. Да. Мадам!

- Ах! Месье! Мы родились в Париже.
Город наш и наше все, что в нем.
Места в мире нет милее, ближе.
И в...

Народу в реке словно в бочке селедки.
Герасим в раздумьях: "Никак не пойму,
Быть может, на самой у речки середке
Мне в воду удастся засунуть Муму?"