Убивать-то

Я стираю соль со своих ресниц,
убиваю боль видимых границ...
И я знаю, что мне не победить,
понимаю что лучше мне забыть...
Отпустить, уйти - все послать к чертям!
Что там впереди Лишь густой туман...
Нужно все забыть, нужно все раздать,
а наступит ночь взять и убежать...
По английски прочь в пустоту и ночь.
В свете фонарей и зеленых фар
убегать туда где любви пожар.

Что может быть прекрасней взгляда,
Направленного в никуда,
И вдруг ответный взгляд-награда,
А, может быть, твоя беда?

А сердце просто ласки просит,
Не рассуждая ни о чем,
И жажду счастья долго носит,
А счастье где-то бьёт ключом.

Но не в твоих оно объятьях,
И не в твоих оно глазах,
За миг любви - любовью платят,
И долгой памятью в слезах.

Чтобы сберечь любви мгновенья,
Не убивай её сомненьем.

Изменяется мир, тихо, но все же
Я смотрю, как кумиры прыгают с крыш на прохожих
Мне не страшно смотреть страшно думать об этом
Так не хочется петь, но ведь это происходит летом.
Все меняя перед собой, меняя части жизни
Для того чтоб было легче только тем
Кто смотрит на тебя, решая уравнения систем
Но все же кто это выдумал и зачем
Он убивает людей мыслью чужою
Ты была рядом теперь не со мною
Решаю один как мне поступить
Что сделать, чтобы много было денег, все пропить
Ах, да все это...

Бумага белая и чистая,
Беру аккуратно перо гусинное,
Друг узнает как я живу.

Мост возвели над бурной рекой,
Одни приблизились к родным,
Другие к лютым своим врагам.

Море одним дает еду,
Иные живут в нем как в доме,
Третие находят успокоение.

Аконит цветами привлекает,
Одной каплей хворь лечит,
Двумя просто убивает.

Горный козел залез высоко,
Камни вниз громко скатывает,
А молоко как и домашний не дает.

Как больно мне тебя любить,
Зачем я мучаюсь не знаю,
Ты не готов меня простить,
И вот я тихо умираю.

Да тихо, тихо, как всегда
Беропотно, лишь со слезами.
Соленая течет вода,
Не облегчая мне страданий.

Всю жизнь грехи минувших лет,
Смывать слезами, кровью, болью...
Содрать бы кожу, а потом...
Закончить дело кислотою!

Чтоб не осталось и следа,
И чтоб прошли воспоминанья,
И чтоб в агонии найти...
Конец душевным мне страданьям.

Я собиралась снова жить.
Да, жить, а не...

Мир как игрушка заводная
В которой, кончился завод
От Одиночества Страдая
Душа Земли Кончины Ждёт

Слетели Маски…
Сил от Боли…
Уж нет в Помине…
Удержать…
Людские Лики…
Как в Неволе…
В Зверинце Времени…
Опять…
Приходит Хаос…
В Подземелье…
С Надгробий…
Мёртвый Зов идёт…
Вчерашний Раб…
В Хмельном Веселье…
Сердца и Души Продаёт

И Жизнь…, - Уходит…
По Крупице…
По Капле - в Ад…
Стекает Вновь…
И Свет Мечты…
В Тюрьме Томится…
И Низвергается Любовь

О МИР!..
Зачем Игрушкой...

Ты потеряла любимого,
Сердце плачет, плачут глаза.
Не убивайся так, милая,
Знают о горе твоём небеса.

Осень ворвалась в душу твою,
Пусть она выплачет всё дождём.
В жизни твоей ещё будет хорошее,
Вместе его давай подождём.

Порывистый ветер ноябрьский
Отчаянье взметнул в небеса.
Так высоко не выкрикнуть
Всю эту боль от судьбы колеса.

Осень прошла, зима наступила,
Ум беспокойный сковало морозами.
Что-то в себе ты изменила,
Не упиваешься больше ты грёзами.

Словно бумаги...

С такими мыслями и горем
Купец Василий вышел в ночь
За синим тридевятым морем
Искать похищенную дочь.

И снарядился не на шутку.
И ружей взял и барахла,
Чтоб отыскать свою малютку
И вырвать из объятий зла.

Когда ж прощаясь за порогом
С женой обнялся у ворот,
Пообещал ей перед Богом
Вернуться с дочкой через год.

Не позабыл с собой припасы.
Старшой Микола – тоже здесь.
И хоть всего четыре класса,
А силушки уж малость есть.

Братья двоюродные мигом
В дорогу снарядили воз.
И...

Равнодушие

Равнодушье снести невозможно!
Убивает оно иногда.
Ложь и боль пережить очень сложно,
Когда к дому подходит беда.

Оно ранит сильнее, чем бритва,
Отравляет тебя, словно яд.
И в душе начинается битва,
Буря чувств, треволнений, «цитат».

Доброту раздавайте горстями.
Она эхом вернётся в беде.
Навсегда распрощайтесь с друзьями,
Равнодушными к вашей судьбе.

Богородице.

Божья матерь, пресвятая Дева! Что же ты две тысячи лет делала,
С неба, взирая на скорби людские, нас утешала и с нами скорбела?
Или внимала, как души мирские тянут занудливо: – Ave Maria?
Каются в смертных грехах, чуть дыша, зная, что вскоре опять согрешат.
Было ли время, когда ты смеялась, сыну тепло и светло улыбалась?
Вечный твой образ печалью прекрасен не потому ли, что подвиг напрасен?
Не потому ли, что с Роком не споря, матери сохнут и чахнут от горя,
На крест, ссылая...