У страха глаза велики

Неправильно трактуют СТРАХ
Власти философы, без страха
Живущие в пенатах СТРАХА,
Нерусского уже Кремля,
Как бы за пазухой защиты,
Не осуждённые за прыть
И действия, вне стен Кремля,
В Руси просторах - у руля -
Правят Отечеством проныры,
И, без, пор-русского стыда
И страха мести, но, отныне,
Столетие "отметив" из...Бранных
"Избрание" - захват Кремля,
Оповещаем: - Руса-Лидера
Мы выдвигаем от себя -
От Суперэтноса Русии,
И, возвещаем на Ура,
Приход в Отечество Мессии!
Не Мойши, а...

Ты умеешь читать в глазах?
Если да, то читай в моих.
Что ты видишь - боль или страх?
Отраженье чужой любви?
Или может разлуку и смех?
Иль усмешку, иль грубый вызов?
Или тот первозданный грех,
Что так свят и который так низок?..
Может быть в них живет мечта?
Безрассудство иль детская вера?
Иль наивность и простота?
Или просто кусочек неба?...
Иль огонь - пламя плотской страсти?
Иль покорность судьбе и смирение?
Или жажда любви, упоенье властью?
Или...просто набор твоих впечатлений...

когда вижу твои глаза
такое ощущение ,что попадаю в сон.
там помещение без окон..
и нет не света.не воды..
лишь тишина и холод..
я чувствую боль,одиночество ,страх
и мрак меня сводит с ума..
как будто рвется из тела душа моя...
и я понимаю ,что теперь без тебя...
зачем тогда мне жизнь моя?

Кружится лето в платье зелёном,
дней малахитовых бусы блестят.
Радует вновь непорочность пионов,
тайной окутан их нежный наряд.

Ландыш ещё незатейлив и дерзок
цветеньем своим в оголтелом саду.
Неба лоскут, как безмерный отрезок
с солнцем июньским сегодня в ладу.

Нет облаков, птиц доносится пение,
вторит им в лад молодая листва;
Всё восхитительно на удивление,
кружИтся от счастья моя голова.

Пьянит до безумства зелёное лето,
вступая в права по-хозяйски. И что ж?
Глаза мои тоже...

Как соразмерить страх с любовью,
Когда ты любишь, ты боишься что ли?
Или когда боишься - любишь? Нет...
Страх и любовь - несовместим завет...

Бог есть Любовь, и страху не подвластен.
Бояться Бога - быть вне его власти...
Любить - вот божья участь навсегда,
Боишься Бога - к Дьяволу иди тогда...

Тебя научит Дьявол, Бога полюбить,
Без страха и упрека добро творить.
Любовь раздать без исключенья, всем.
Душой любить, а не мозгами серых схем...

Покуда мир лежит во зле...
Никто не чает утешенья!
Но кто-то едет на осле
Сквозь вековые униженья.
Из Назарета нет вестей,
И под смоковницею пусто.
Пестрят колонки новостей,
Народа теша злые чувства.
Молчат седые небеса,
Как свитки древности немые
И лишь Спасителя глаза,
Как дали неба голубые...
Их не забыть его жене,
Судьбой распятой бессердечной.
Спаситель едет на осле...
Простой, Великий, Человечный!

Мои мысли... лабиринты тёмные...
Лабиринты тёмные... безмолвные.
Затерялась в них счастья искорка...
Сердце колит грусть мне иголками.

Страшно веру потерять в светлое...
Страшно в бездну угодить чёрную.
В бездне пляшут и беснуются черти...
Меня манят голосами притворными.

Среди них... люди - крысы бегают...
И хвосты у них серые... длинные...
Тянут лапы когтистые... поганные...
Смотрят дикими глазами голодными.

Мне б от всей этой жути спрятаться...
Мне б из сердца иголки...

Ты не узнаешь Его,
Когда Он придет созерцанием светоподобного моря,
Просто ты не узнаешь Его.

Ты не узнаешь Его,
Когда Он омоется в тени вселенной звездной росой,
Просто ты не сможешь поверить глазам.

Его небеса
Отворят твое сердце,
Но ты промолчишь и укроешь
Лицо от Него
Осенней промокшей листвой,
Промокшей от слез,
Что не в силах постигнуть величие унижения,
Которое жертвуют длани Его,
Прикасаясь к столпившейся тьме.

Вот же они, шершавые руки спустились на плечи...

Мечта шкребцов пером – глаза Горгоны,
Предстать пред ними… и окаменеть!
В зал мраморный попасть бы пантеона
Великих словоблудов бы суметь…

Чтоб отливали бронзовую рожу,
И в школах заставляли бы учить,
На полку бы к Есенину Серёже
Потом определили томик жить…

Ну, а при жизни звали бы на сходки,
И там... среди таких же мудаков,
Размазывать по ним кусок селёдки
Своим бы пулемётом колких слов.

И в передаче критика бы хаять
За то, что он посмел быть супротив...

Вот как великих не любить?!
Ван Гог отрезал себе ухо;
Ницше готов был всех убить
И воскресить; Лермонтов сухо
И едко в рифму сочинял,
Отвергнув все любви науки;
Пушкин стрелок был и стрелял,
И ироничничал, чтоб скуки
Своей хоть чем-то подавить…
Ну как великих не любить!

Ну как великих не любить?
Есенин – пошлый собутыльник
Дворовых псов желал топить
Совесть в вине, рядом светильник
При том с иконою стоял;
Кант не смеялся, - размышлял
О тех вещах, «в себе» что вечно;
А...