У горизонта событий

Дни безветренные, были кратковремены,
Шторм событий, перемен принёс ветра.
Унесённый ими, я в себе потеряный.
Часть меня осталась, в прошлом, во вчера.

Только прошлое, к нам больше не воротится,
И души часть, что осталась в нём, кричит.
Ностальгией став, назад сквозь сердце просится,
И оно во мне, опять всю ночь болит.

Ему всё чужое в мире, где без отчества,
Обращаются друг к другу стар и млад.
И к душе частице в прошлом, оно просится,
Но во времени, дороги нет назад.

Не кричи...

Всё напрасно — Бог свидетель,
Я пытался, но меня,
Разметал событий ветер,
Унеся из счастья дня.

Я пытался сделать лучше,
Мир, себя в нём изменив.
Но послал путь злобный случай,
Мне в ответ на чувств порыв.

И глупил я раз за разом,
Жить устав дней кутерьмой.
И узлом мой путь завязан,
Был коварною судьбой.

Узел жизнь сдавил неволей,
Изменив маршрут дорог.
И его, познав я боль в ней,
Развязать никак не мог.

Развязать не мог, рубить же,
По живому не хотел.
И стать...

Даже если бы ведал о том,
Как тяжёл будет груз моих дней.
Всё-равно бы жизнь тем же путём,
Шёл и тем же бы, время жил в ней.

А иначе никак не могу,
А иначе не вправе – ведь я,
Пред судьбой фактом жизни в долгу,
Вплетена в мира холст нить моя.

Вплетена нить в событий узор,
Смыслом связана с жизнью других.
В том её цель и мой приговор,
В ней частица событий земных.

Изменю жизнь под нужды свои,
И других обреку на нужду.
Чувств моих погашу пыл в крови,
И другим пошлю стужи беду...

Камень поступка во времени воду,
Бросят — плеснётся событий волна.
Мир, настроений изменит погоду,
Кто-то утратит, в ночах покой сна.

Есть у всего и причина, и следствие,
Даже в бесцельном, есть польза и вред.
И плод и действие даст, и бездействие,
Счастья источником став или бед.

В мире событий пришло время скорости,
Люди забыли душевный покой.
И сквозь и радости их, и сквозь горести,
Мчатся по миру, живя суетой.

Мир основательность взвешенных действий,
И рассудительность...

Стоит Еланская станица на берегу Тихого Дона!
С тысячу шестьсот девяносто девятого она года…
Церковь Святителя Николая напоминает о былом!
Сколь казаков Дона побывало под её крылом.

Сколь казаков Дона в боях с Наполеоном погибло,
Сколь впервой мировой, их в боях тогда сгинуло…
Сколь в гражданскую… их в этих степях полегло!
Аж! Вспоминать, внукам правнукам зараз тяжело.

Сколь в ВОВ в 45-м году их не вернулось домой…
Кто вернулся посля той войны, видать был святой,
А церковь...

Беседа с тайной жаждой смерти
Заслонила горизонт спетых песен
Действие пьесы кончилось в полночь
Сцена канула в омут минутных капризов
Бездна тишины заменила собой театр пригретых слез...

Действие II.

Тихий полет ночной птицы
Разрезал надвое шитый нитками мир
И в бездну белого света
Упали капли теплого воска
Небесная свеча догорела...

Действие III.

Шаг за шагом смеясь себе в руку
Другой рукой держу ветер
Горизонт моих мыслей еще далеко...
Но и радуга пока не играет на...

За поворотом
сокрытая вечность
водоворотом
уносит беспечность.
За горизонтом
видением стали,
нашим афронтом,
забытые дали.
По бездорожью
туда возвращаясь,
с легкою дрожью
придем, удивляясь
прежним афронтам.
Забытые дали
за горизонтом
победами стали.
Водоворотом
сминает беспечность
за поворотом
нас ждущая вечность.

Сыграй мне, синий ветер,
Сегодня песню моря
И серенаду листьев
О радости и горе
И буду каждый вечер -
Я флюгером на крыше
Играть в пятнашки с ветром
И песни петь неслышно...


2. БЕЛЫЕ СТИХИ

Белая радость
И белая зависть,
Белое –
одиночество!
Белое счастье,
И белые лебеди,
Белой фаты -
Непорочность!
Чистой страницы,
Холста ожидание -
Может окно
в бесконечность?
Белого савана
И упокоя -
Самая белая
Вечность!



3. ТИМТИЛИМЧИК

На...

Без слов, без сожалений, без укора,
Куда глаза глядят уехать бы сейчас.
Пусть за спиной исходит лаем свора,
Оставить всех и вся... нога в упор, на газ.

За горизонт, где плещет нежность через край,
Поля в закате тихо - золотые,
Где душу не томит мучительный раздрай,
Навязчивые мысли непростые.

Застыли слезы отголоском злого смеха,
В стекле разбитом отражение дробя.
Уехать, бросить все и вся, уехать...
За горизонт, как можно дальше от себя.

многомерность пьянящей нежности стихии
накатывает тяжелыми волнами без счета
на древний волнорез (каменный коготь выдвижения)
чернеющий порезом – инородным вкраплением
в неистовой палитре заката
цепи свинцового прибоя
разбиваются на брызги взрывной пены
молекулами былых штормов
рассыпаясь дыханием высвобождения сердца моря
вся в шрамах вода – лицо посейдона

~|/~
и где-то на глубине под давлением темноты
вспыхивает невыносимый звук озарения
словно стон памяти
втекший в кровосток...