У черты небытия

Мой сладчайший гений!
Напои меня собой, напои!
В дни растрескавшейся земли,
Сей невидимый пожар остуди.
В язвы сомнений мои дни не преврати.
Но иду в твой огонь по желчным айсбергам,
Что крошатся под остриём души,
В ритмах иллюзий, песков прелюдий,
В потоках не-людей.
А небытие всё горячей,
Тем нежней снег в апреле,
И с тобою мы вечность разделим.
Между нами цепи веков,
Нити прозрений,
И какая-то прочность ядра
В связи родственных душ.
Клятву ту не нарушь,
Что в истоке души...

Ты прости меня, любимая, за всё,
Я любил тебя, а может, и люблю,
Причинил тебе я многого всего,
Ты прости меня, прости мою вину.

Сохранил я в сердце образ дорогой,
Красоту твою я вижу, как теперь.
Жаль, конечно, что расстались мы с тобой,
Только в прошлое давно закрыта дверь.

Припев.
Не было печали, так черти накачали,
Не было разлуки и чужой любви,
Мы с тобой любили, а теперь расстались,
Словно в дальнем море корабли.

Вспоминаю часто я твою любовь,
Дом, заботу, ласку и слова...

Верю лишь в нашу встречу с Тобой.
В ней – ключ к тайне жизни земной,
Расшифровка себя.
Вне Тебя – меня нет.
Ты - границы моей судьбы,
ее скрытые силы и вдохновение.
В Тебе – моя целостность и завершение,
ибо только по отношению к Тебе
я могу быть Собою.
Без любви к Тебе я ничего не стою.
Предрешенность хрупкого космического моста,
более, чем счастья…
Ты не алмаз по сердцу моему,
Ты – само сердце.
За одеянием волхвов стоит Звезда,
Она соединила нас в себе навеки,
в одно свеченье...

К возвышенной глубокой синеве,
Беспомощной, беспамятной, остывшей,
Низиной ставшей, но когда-то жившей
Оградой стен и древних площадей.
Взлетает ласточка – полет её столь близок
К тому беспамятству, беспомощности – в ней
Все далеко, чем дальше – холодней,
Полет ее тем низок.


* * *

И ничего на свете больше нет,
Или сказать по правде не нашлось.
В открытое окно разносит ветер
Листки исписанные
призрачно и монотонно.
И старые названья улиц,
И чуть блестит поодаль площадь,
И...

Пролог

Я отодвину в сторону черновики,
Не позаимствую строфы,
На белом листе озарения
С душой говоря без сомнения.
Для внешних звуков закрою слух,
Я для одной Тебя лишь тружусь
И вслушиваюсь в Дух.
Я отстраняюсь от себя
И Музы плача печальные
И зрящие насквозь глаза
Возьму в проводники,
Пустыню жизни пересекая.
Не трону названьем мест,
Где судеб наших осталась тень,
И кровью записаны имена…
Но только одно мне ответь,
Царскосельская муза,
Зачем мы приходим сюда разлучаться...

Теперь затихнем… Пространство очищается, поет.
Неслышно трение лопат о землю,
Невиден блеск жующих скул.
Тяжелый лязг дорог ушел в небытие,
Все замерло, всё – умерло.

Покровы света простирая,
Из лотоса галактики Гармония ступает,
Волнами расходясь по гибельному миру.
Созвучное соединяет,
Различное навеки разлучает,
Всё просто, всё легко, всё – прощено.

Последний демон покидает землю,
Его уж искусам никто не внемлет,
И там, где был Аид,
Сияет чистое пустое дно,
Готовое принять...

Переосмысливая
Бессмысленность...
Лопнув
Идеей...
Вселенной
Мыльной...
В петлях
Рецепторов
Болью
Висли
Боги...
С ногами
Пыльными...

Били
В «десяточку»...
Били и
Мимо..,
Целясь
В Святую
Обитель...
Мы ж
Сговорились
С Тобою,
Любимая...
И
Отравили
Учителя...

Благо
Прасада
Секреции
Страстной...
Это Вам
Не
Философия
Чисел!..
Понял –
Что Бог...
И сдох...
Здравствуй,
Мой
БезСознательный
Вымысел!!!

Промежду
Сциллы
С Харибдой
Чисто
Гонит
Регата
Под...

Список переполнен до отказа, и нет места пр
опускам и белым пятнам, пойду на попятную,
хочется испытать сладость познания, и пускай
и ложного или ошибочного или ещё какого, т
вёрдость грунта под ногами пугала больше вс
его, где найти пустоты основу, чтобы ни точек
опоры и поручней, звуков, запахов, ахов твоей
души, тише, безглазое многообразие, черепа-
ха спрятавшая саму себя, в панцирь небытия,
рэп для васи, где взять отсутствие цвета, и всех
обязательств, естество, его натуры...

Стар, как будто никогда и не был юн, тремор,
одышка и шаркающая походка, лютни не сыг-
рают тушь, лодка, давно дала течь, (ушь, как
вид чертополоха), и не надо вести речь о том,
что было (не тревожь лоха), когда-то, длинные
засаленные волосы, латы, битвы без конца,
ещё того, бывшего юнца (верившего ещё в
своё бессмертие) без особого приглашения,
и преград, всё текло само собой, благодаря
рельефу местности, руслу, суслу вместо крови
не было места, да, ещё была и жива его невес...

«Да, замечательно, серебряный кубок, кружева,
полевые ромашки, цикорий, подушки и сундуч-
ки, ещё из той жизни, степь да степь кругом, пе-
реворачивание листов в альбоме, зеркальные
отражения в твоём проёме, ещё и ты маленький
мальчик, ещё пока бессмертен, (и ты), зайчик....»


Ничего кроме, света в твоём проёме, тьмы, сме-
ха, в мозгу прореха, эхо навсегда, непрекращаю-
щееся никогда, от сердца к сердцу, нагло и со ст
еснением, прежде и сейчас и потом, брёвна па-
мяти, потом...