Ты налей покрепче чаю

Накрошу в чай имбиря, выдавлю лимона
Манго мелко покрошу, и скажу с поклоном,
Мысленным, само собой, где б достала прежде
Сей заморский, дивный фрукт бабушка Надежда?!

Да в селе своём глухом, экзотику такую?
Есть бананы, есть имбирь, вижу маракуйю!

В памяти повороши, вспомни ряд длиннейший,
Очередь за колбасой, дефицит сильнейший…..

Знаешь, друг, всегда везде есть свои захмычки!
Там мы молоды, а здесь новые привычки!

Выбираю чай попить, благодарность чуя!
Жить, смеяться и...

Чай остывает,
Облачко пара -
Мой собеседник.

Чай с дымком в горячей чашке,
Ветер ластится, как кот.
Куст шиповника в овражке,
Луг осенний - терракот.

Наслажденьем пылкой ночи
Трав последних мед-дурман.
Беззастенчиво морочит
Лета бабьего обман.

Чай с вареньем! С клубничным вареньем!
Север с Юга — и свет дотемна!
Я старею теперь без старенья,
Я пьянею теперь без вина.

Это музыка! Вечная музыка!
Я построю шалаш из песка!.. —
А ворота, — они слишком узкие,
Чтоб меня в Бесконечность пускать.

А за окнами... — что там, за окнами?
То ли дождь? то ли град? то ли снег?..
И брожу я — кругами да около, —
И скрываюсь в мелодиях рек.

Императору, тот чай налив,
поднеся став на колени и главу
склонив при этом, беззаветна
участь той, всё ему, служенье
трон, сила, разум, посох власти,
ей любовь к нему, напасти,
дети, стирка, варка, штопка,
и конечно же уборка, тех
дворцов и тайных комнат
где хранятся: злато мира,
изумруды и топазы и другие
камни, стразы ей, та участь
тоже, потому он всех дороже,
малым, ведь она довольна, выб-
ран путь, та участь, вольна….

Я ставлю чай на уровне с вином,
И в день, когда сгорит моя свеча,
Я попрошу лишь только об одном:
Не пейте спирта.
Заварите чай.

Такой, чтоб головы вином кружил,
Такой, чтоб солнце - на клинке меча,
Такой, чтоб смерть - не смерть, и жизнь - не жизнь,
Такой простой,
Такой забытый -
Чай.

Он, говорят, полезный - пейте вволь,
Не помня о натруженных плечах,
Стирая с глаз предстарческую боль,
Роняя соль в кипучий, терпкий чай.

Вину - свое, и чаю же - свое:
Настрой, и время, и...

Нальём и выпьем сок хмельной,
И потекут, неторопливо,
Слова душевные, волной,
Как в миги лунного прилива.

Пусть бьются пеной об утёс
Житейских бурь и неурядиц.
И солью выплаканных слёз
Блеснут кристаллы у Наяды,

В заколке вьющихся волос.
Среди тумана опьяненья
Мелькнёт она с букетом роз,
И смолкнет мысль моя в смятеньи –

Шумит прибой, качает челн,
И светит полная луна.
И нет печали, нет измен.
Налей, мой друг, ещё вина.

В полнолуние ночь вестимо,
Мы пошли удить налима.
Нет червей но, куры есть,
Курицу не стали есть.

Потрошки-кишки вкусняшки,
На крючки крути барашки.
Да под свет немой луны,
Сыт налим и сыты мы.

Что такое? Вот те дива!
Свет блеснул неуловимо.
Копошась среди кишок,
Перстень с камушком нашел.

Вот те Курочка да Ряба,
Семь налимов с нами рядом.
Золотого нет яйца,
Может прок сойдет с кольца.

P.S. Было нас на речке двое,
Не подраться б меж собою...

Хвалился Вовка во дворе
Собачкой «чау-чау»
Лишь на вопрос звучал ответ,
Все восклицали «Вау!!!»

Слыхали дети в первый раз
О странной той породе.
Никак не кончится рассказ.
Но не устали, вроде.

И «чау-чау» на устах
Уже у всех звучало.
А Вовка, видно не устал
Рассказывать сначала.

Один вопрос сменял другой.
Уж всё казалось ясно.
«А правда ль пёсик-пёсик твой,
Ест только мясо-мясо?»

Ответа точного не знал
Но, отвечать-то надо.
Подумал, а потом сказал --
«Конечно правда...

Небо низкое опять плачет осенью
и поля укрыты сизыми туманами.
Дождик пишет по стеклу мелкой прописью
и летят по ветру листики рваные.

"Стынет чай уже давно цвета осени,"
не согреет он мне душу усталую.
И блестят виски, что стали белёсыми,
не нужны твои слова запоздалые.

Не нужны мне даже звёзд ярких россыпи
и фантазии твои, и признания.
Лучше вылью-ка я чай цвета осени,
заварю я свежий чай на прощание.