Ты моя основа

Схоластика, язык твой мертв,
И твой хорей и ямб исписан повтореньем...
И холодна основа твоих вод,
Холодная, как лёд, с столь бедственным прочтеньем;
Эпитетом безликим оскверненье
В безликой статике рифмованных болот.

Состарься и умри или живи и пой,
Приметы тленья складывая в буквы.
В столичном смраде ли, в провинциях невзгод,
Всё также прячут преступленья люди
В земле твоей, похожей на бумагу.

Хотя бы раз взорви молчанье,
Ты выспишься, придёт и твой черед...

Я родилась в большой стране,
На карте мира, занимавшей половину глобуса,
Я засыпала под мультфильмы о добре,
И звуки Филиного со Степашкой голоса.

А в выходной неслась я с детворой,
Успеть к "Гостям у сказки " с тетей Валей,
Сюжет картин, переживая всей душой,
Как губка впитывала я азы морали.

Единство, братство не был звук пустой,
«Взвевался он вместе с кострами» песни,
Под гимны дружбы с хороводами детей,
Где наций мирно уживалось многоцветье….

Героев детских яркий симбиоз...

Когда под стол ходили —
Я был уже большой.
Но, всё же, вдохновили,
Создать мне стих такой.

Находят не в капусте
И аист не несёт.
Но, чтоб не было грусти—
Творю который год.

Ах, дети, дети, дети—
Подарок вы небес.
Вы лучше всех на свете,
Как хорошо, что есть.

Что есть повсюду, рядом.
Отдельный вы народ.
А что нам, взрослым, надо?
Знать, что малыш растёт.

Что милые созданья,
Всё выше с каждым днём.
Основа мирозданья,
Мы для детей живём.

Слово данное держи
С ранних ты пелёнок.
Не сдержал— подобно лжи,
Знай, учти, ребёнок.

С детства должен ты понять—
Важность обещанья.
Всё, что молвил—исполнять,
Проявлять старанья.

Ты, ведь, вежливый, малыш,
И не птица —слово.
Что в раздумиях стоишь?
Важности—основа.

Рождество Христово –
Восхождение звезды на небо!
Это свет и основ основа, -
Жажда Бога, и к нему наша треба...

Наряду, от волхвов с дарами,
Пусть Господь и людские примет,
А людской –это все мы сами…
Наши помыслы - дар христианина…

Чисты помыслы и благи деяния,
Это Господу - лучший подарок,
Чтоб звезды Путеводной сияние,
Зажгло души…, и свет их был ярок!

На ребре стоит монета,
Нам — ни решки, ни орла.
Сумрак и ни тьмы, ни света,
Ни прохлады, ни тепла.

Всё бессмысленно, размыто,
И во сне, и наяву.
Ни на что нет аппетита,
Словно пил дурман-траву.

Сон размытого мгновенья,
А в нём Вечности зевок.
Он как морок-наважденье,
В нём бездумной скуки ток.

Огонь астры в белой вазе,
Колдовской чертопоплох.*
Он на мира вырос грязи,
Аромат — дурманит вдох.

На ребре стоит монета,
Пав ни решкой, ни орлом.
Правда голая — раздета,
Как...

Свеча оплавлена, бела,
И ночь обрамлена была
Окном с облупленною рамой;
Картина красками бедна.
Художник умер, а она
Стоит, поставленная прямо.

Художник, видно, тосковал,
Топил очаг, дрова таскал,
А всё зима не проходила,
Была канва, как снег, бела,
Тоска черна, как ночь, была,
Чудил ум, и свеча чадила.

И краски толстые мазки,
Как снег ложатся на виски,
Не зимний - тот что не растает;
Шершавых кистей немота,
И нищета, и темнота
Но поздно - хорошо! - светает.

Зима проходит...

Нет не стало щитом, не стало,
Слово тихое из души.
Небесам в нём чего-то мало,
Оно облаком в их тиши.

Оно облаком улетая,
Не оставило в них следа.
Слов других теперь в небе стая,
Дарит тенью нам холода.

Жизнь — в иллюзии ощущений,
Пока чувствуем — мы живём.
Мир рисуем из красок мнений,
Как представим, так всё нам в нём.

Верим — свято в молитве слово,
Верим, будет оно щитом.
Но не слово, всего основа,
Мы зря помощи ищем в нём.

И где я, а где Бог и Святость,
Мал мой дух и...

Припадок сам известен и томим, предчувст-
вием и что за ним, а аура предвестник торж-
ества, а результат, увы, известен, язык прику-
шен, будь ты честен о прочем говорить, не
смею, и если это творчество твоё, увы, печа-
льно, нива, бедна, и не зовёт она к обедне,
и не подаст, не вскормит, не взрастит, и не
беда, что рыба кит, основа и начала мира
и отголоски, дива, пира, что в творчестве
твоём, моём, а выход ноль, с тобой поём,
о пустоте, о паре, о тумане, неясность в голове
адепта...

Не всё своё, что не чужое,
Не всё чужое, что страшит.
Взгляд может обмануть собою,
Вещей и фактов внешний вид.

То, в чём разрушена основа,
Врёт миру внешней стороной.
И под поверхностью как новой,
Суть может быть уже трухой.

И в нас о ком-то инстинкт скажет,
Что он не тот, что он с гнильцой.
И эту правду жизнь однажды,
В нём вскроет случая рукой.

В чужих краях чужого сутью,
Жить не сумевшим, быть чужим.
И понимают они с грустью,
Что чужаки — и вам, и им.

Не всё своё, что...