Тяжкий

Листья красные на клёнах,
на граните, на брусчатке.
Люди, глядя на знамёна,
соберите сил остатки!

Слёзы горькие сглотните.
Полюбуйтесь небесами
и свой взгляд переведите
на трепещущее пламя.

Над солдатскою могилой
пусть пылать он будет вечно –
этот самый яркий символ
страшных судеб человечьих!..

Вы в ту грозную годину
шли по кромке тьмы и света.
Вы собрались воедино
под гранитным парапетом.

Знайте! Мы вас не забыли!
Как вас много! Как вас много!
Сколько ж вас похоронили...

Офицеры в отпуск долгожданный
Едут ежегодно отдыхать
Не в военной форме, а в «гражданке»:
Форму стало стыдно надевать.
Денег нет. Получка как подачка.
Да и ту не вовремя дают.
Подработки, огороды-дачи,
Бесквартирье, мат и неуют.
Нет ни уваженья, ни почёта,
Ни парадной формы выходной.
Списывают армию со счёта.
Травят необъявленной войной.
Генералы – Янусы двуликие.
Барственно вальяжна эта рать.
Полководцы, в общем, невеликие,
Мастера унизить и урвать.
На чужом горбу готовы въехать...

Ночь крылом накрыла город
И в дома приходит сон.
Тихо музыка играет -
Одинокий саксофон.

Проникают звуки в сердце,
Словно свет из темноты.
Пробуждаются желанья,
Потаенные мечты.

Чувство умиротворенья.
С душ спадает тяжкий груз...
Звезды, неба необъятность
И ночной, волшебный, блюз...

Стекает каплями осенний блюз
В земной бокал…
Мир-беспризорник тяжкий груз
Таскать устал…
Ночной закончен перекур,
Работы – тьма…
И день-начальник спьяну хмур,
- Подъём, тюрьма…
Он допивает опохмел,
Дела не ждут…
И снова жив, и снова смел…
Дожди идут…

Вместо сладостных грез
В дивном райском саду,
Я тащу тяжкий камень
Себе на беду.

У вершины в последний
Казалось бы миг,
Он срывается вниз
В грязный вязкий тупик.

Так в бесцельной работе
За тысячи лет
Мне ни сна, ни покоя,
Ни отдыха нет.

Лишь надежда одна
Остается в душе,
Что оковы Богов
Мне не страшны уже.

Перенес я тяжелую
Кару Богов.
Так что нет для меня
У них больше оков.

О сколько критиков фатально
Кромсают, режут психа труд
И меж собой многотонально
В промежности шедевры трут

Как инквизиция святая
Листок изыскано стригут
Но радуга мелькнет златая
И индульгенцию дают

И радость вдруг мелькнет признанья
На миг прозрел и гаснет пыл
И понимаешь покаянье
Ты у передавшего – купил

И быть не быть эпох дилемма
Обволокет как тяжкий спрут
И нарисуется проблема
О - сколько ж с тела шкур сдерут

В угоду члена кабинета
И всех познавших ремесло
Как...

У каждого: свой тяжкий крест,
Свои хоромы и границы.
Сбивает мебель с прежних мест
Удар пониже поясницы.

Сервант упрямствует ослом,
Весь дом бушует зоопарком,
Из крана льётся крепкий ром –
К застолью сказочным подарком.

Сосед, угрюмый лиходей,
В герои вышел на поверку,
Зато приятель, хитрый змей –
Тайком с тебя снимает мерку…

Да. Это надо так попасть –
С разгону навернуться с горки!
Пинок меняет взгляд и масть,
Слегка сдвигая «точку сборки».

Что, сам?... А надо ли...

Выжег душу каленым железом,
Растоптал, уничтожил, сжег…
Я ведь мог быть просто Любимым,
Наслаждаться этим мог…

Не хватило тебе терпения,
И души не хватило тебе…
А ведь были же мгновения,
Что дарила себя тебе…

Не хотел, не решил, побоялся,
Очень тяжкий оказался Дар…
Ну и ты убежал, испугался,
И не принял этот удар…

Ты закрылся в себе настолько,
Что не скоро теперь пройдет,
Так что, в следующий раз, не бойся,
Если это произойдет…

Не жги каленым железом,
Не топчи, не...

Две точки зрения всерьез
Плывут над буйной головой,
Увы, но понял я курьез
Они трактуют: свой – чужой.

Одни кричат: пора прибить
Его к позорному столбу.
Им следом вторят: надо жить
И гнать его в тюрьму.

Да я всегда ни при дворе
Его величества чина.
Но что там делать, голытьбе.
Уж лучше все писать спьяна.

Но вот от первых весь финал
Второй Читатель мне не врал лгал
Мы с ним примерно сквозь стакан
Глядим на первых трибунал

И вывод дарим вам


Поэтом правят небеса...

Что несёте, люди? Доброе и вечное?
Вздор и ахинею? Власти тяжкий груз?
Яйца новых планов? Рюкзаки заплечные?
Или то, что плохо положил Союз?

Что хотите, люди? Хлеба и картошки?
Золота с алмазами? Белоснежных яхт?
Горюшка соседу? Радостей лукошко?
Вражеского плена? Осетров в сетях?

Люди-индивидуумы, есть у всех нас общее,
Общее, единое – Дарвин всё же прав.
От дикости пещерной
бредём куда-то ощупью,
На нижних две конечности
во время оно встав.

Нет, не питекантропы. Одеты и...