Тусклый

Поет актриса, так слащаво!
Подернув фальшью вдохновенье,
Она надменно, величаво
Плетет из нас благоговенье.
Нам не сломить ее напора,
И мы, послушные рабы,
В оцепененье - что столбы.
Под сенью льстивого позора
Собой являем ложь сюжета:
Кричим 'Виват!', цветы бросаем
И в восхищенье замираем
Под звуки тусклого куплета.

Свечой, тончайшей, грациозной,
Во тьме сверкнул твой силуэт.
Как много долгих, тусклых лет
Его искала я. Но поздно

Ты появился предо мной -
Я не могу тебе поддаться,
Твой свет зовет мой дух меняться,
Но мне не стать уже другой.

Мне не разрушить панцирь дней,
Подобных жаркому укусу,
Лежащих на спине моей,
И, как к распятому Иисусу,

Я припадаю в забытьи
К нетленной, недоступной страсти.
А в снах, тебе пророча счастье,
Целую образы твои.

Ещё не холодно, но наступил ноябрь
и солнце где-то сбоку, за деревней,
и рано прячется естественный фонарь
и, кажется, часы идут неверно.

Ещё не холодно, а я колю дрова,
поленья разлетаются со звоном.
От терпких запахов кружится голова,
как будто от крутого самогона.

Уже смеркается, и растопил я печь,
потрескивают свежие поленья…
Не буду зажигать ни ламп, ни тусклых свеч,
ты у меня сегодня на коленях!

Ты так на ангела похожа в темноте,
когда огонь, играя языками,
случайно...

Дует ветер, гонит тучи,
в тусклом небе седина
и рога, на всякий случай,
прячет скучная луна.

Руки греются в карманах,
по лицу колючий снег
и народ, как – будто пьяный….
Да и выпить бы не грех!

Тучи – клочья старой ваты
ветхих, рваных одеял
проносились над Арбатом,
как осенний криминал.

В мир холода и пустоты.

И тусклому взгляду сквозь сумрак и тень
Не согреть одиноких сердец.
Но только не надо говорить каждый день,
Что надежде приходит конец.

Чему удивляться, кого обвинять?
Все ушли - и друзья, и враги.
Мы привыкли стоять терпеливо и ждать,
Чтобы чьи-то услышать шаги.

Но мы слышим свой пульс, отраженный от стен -
Так работают наши сердца.
Мы теряем контроль, мы захвачены в плен,
И живем, ожидая конца.

И мы чувствуем мир через пленку стекла,
И видим сквозь...

С листвой шептался сонный ветер, потом затих.
И спят усталые борзые у ног твоих.
Уже темно, так тихо в доме, царит покой.Последним летним ароматом – в саду левкой.
Все замерло. Осенний сумрак к окну приник.
Лампадка тускло освещает иконы лик,
И грезят старые портреты о днях былых,
И спят усталые борзые у ног твоих.

Полночи проворочался без сна,
Листая памяти потертые страницы –
Ни на одной, увы, не смог остановиться.А были ли былые времена?

Как в старой ленте тусклых кадров бег,
Мелькали ставшие уже чужими лица –
Ни на одном, увы, не смог остановиться –
Смыл краски их уже ушедший век.

С рассветом вещи проявляли плоть:
Дверной проём, окно и книги вереницей…
Хочу в «сегодня» наконец остановиться,
Сомнения и страхи побороть.

Всё время ждать.
И верить, что вернётся
Январским утром - инея сверканье, Июльским – водопад росы.
И вот, однажды, тусклым днём, мрак туч, прорвав,
Жизнь вновь в тебя вольётся,
Разбудит ото сна,
От липкой в душу въевшейся хандры.

Раскрыв глаза,
Ты мир другим увидишь.
Отринёшь груз
Обыденных забот.
И плечи, распрямив,
Над головой раскинешь
Два мраморных крыла,
И в вечность устремишь полёт.

Обрывки мыслей горьких,
Слов пустых звучанье
Исчезнут без следа
В синеющей...

Я ухожу за горизонт,
Останься, не ходи за мной.
Бродяга, черно-белый котМеня уводит за собой.
Я ухожу под свет луны,
Туда, где дремлют облака,
Туда, где тусклые огни,
Туда, где сонная река.
Где мхом покрыты валуны
И белой пыли тонкий слой,
Где мне не будут сниться сны,
Я оставляю их с тобой.
Последний взгляд, последний жест,
И теплый ветер в волосах,
На шее оборвался крест,
Меня простят на небесах.
Не догоняй, оставь себе
Я ухожу не умирать.
Я оставляю все тебе
И образ...

В басе бубна бушует бременность.
В бреши бестии бесстрашно сныщут.
Сны снуют в бермудском бремени.
Фрески времени бессмертно свищут.

Словно в качестве безвременья рискуя
Своим безумством выплеснуть границы,
Градации своей безвременности естествуя
Безветрием времен естественностью выйти.

По воле улицы шагают головы,
Глазами славными смотря на голубя,
Губами грузными касаясь гласности,
Глася глаголами гласкальной живописи.

Сарказм срамного, сакральность скромного.
Двусловие...