Туман мистерий

За бродячими псами, да птичьей гурьбой
Волочилась она,
Перебитая в клочья, едва ли дыша,
Умывалась рекой,
В изумрудах травы вспоминала свой блеск
Серебрянкой-росой,
Да кормилась с руки остывающим светом
Закатного сна.

От удачи к паденью, за истиной злой
Собирала приметы,
Коротала судьбу на холмах золотых,
Да в дремучих следах,
Закалялась во сталь на сраженье с собою
Пожаром рассветным,
Да слагала оружие в нежность святую,
Гармонией пав.

Окровавленной поступью к звездам брела...

Сосновый воздух хранит
прилив наркотических снов.

Опустошаю легкие,
обветренные ледяным елеем.

В сердце горит
пламя цветов
полевых.

Протяни только руку,
неподалеку
синюю бездну роняет
чистое небо.

Перемешавшись
в звуках
птиц,
внутренний голос
алчет
до пений орфических.

Желтым прибоем
ныряет
в тесто земли
солнца тление.

Хвойная пропасть
россыпью.

И безразличие
ко всему,
что не пропитано этим мгновением,
рядом с тобою,
Господи.

Людей диковинные тени,
Покрыты изморосью дни, -
Всё это только отраженье
Твоих евангельских страниц.

Уже проявлено здесь Слово,
Продолжен Библии сюжет.
Вторым Пришествием Христовым
Сверхновый будет дан Завет!

Когда погас последний луч зари вечерней,
Покровом звездным тайн полна, укрыла землю ночь.
В пещере храмовой от мира отрешенный
Сидел послушник, в грезы погружен,
Себя участником видений ощущая.
Там он был раб, и для него
Был ярок день. Пекло нещадно солнце,
Округу терпким зноем наполняя.
На солнцепеке раб трудился,
Свою молитву к Небу обращая:

«Прости, Превышний, ни о чем я не прошу
И участи иной желать не смею.
Кто может знать, каких путей похмелье,
Положишь Ты испить на...

Яков Есепкин

Палимпсесты

Мистерии Алмазного царства

Восьмой фрагмент

И на хвое серебро горит,
Ночи сонник всемлечен и ярок,
Пусть Цитерия эльфов мирит
С черным снегом и желтию арок.

Ах, волшебные темные сны,
Длитесь, длитесь, на вас уповаем,
И шелками царевн ложесны
Совием, и еще пироваем.

Нам венечья богини куют,
Черной желтию их отемняют,
И вакханки в серебре пеют,
Коих юдицы нощно сменяют.

Тринадцатый фрагмент

В темном блеске рождественский хор
Витых златом...

Над рекой туман, как будто сизый дым,
Берег трогает корявою рукой.
В него дышит, густым воздухом сырым,
А река с ним, тихо шепчется волной.

Там за речкой на лугу в траве роса,
Встанет солнце и луч капля отразит.
Как младенца, её чистая слеза,
Брилиантом, в свете ярком заблестит.

Как дитя невинна свежесть по утру,
Нет в рассветной заре дел земных сует.
Волны шёпотом о новом дне не врут,
В них к чему-то и во что-то гонки нет.

Тайны сказка в нежной прелести секунд,
И щемящая...

Утром туманным бреду наугад,
Мир, словно в коконе прячет контрасты,
Впрочем, ему этот влажный наряд
Нужен для хрупкого непостоянства.

Люди наощупь бредут по тропе,
Заново жизнь по шагам узнавая,
Сколько открытий парят в тишине,
Догмы привычного в ней развевая!

Что там за гранью тумана стоит,
Пряча и прячась, боясь и пугая,
Просит, тревожит, треножит, велит,
Рамки возможного в нас раздвигая?

Скоро развеется зыбкий туман,
Снова размытость вернёт очертанья,
Сразу понятно: там...

Вновь пойму я, насколько я мал,
Что во мне Косомос — это Туманность.
Что всю жизнь я на месте бежал,
Что почти вся жизнь в прошлом осталась.

Что здесь сами себе лишь нужны,
Люди и что мы канем все в Лету.
Что всё врали мне вещие сны,
Я не нужен ни Тьме и не Свету.

В большом малое, в малом большое,
Мы придуманным миром живём.
И не Космос — иллюзий мир строя,
Я в себе, жил их сладостным сном.

Я пойму что с собой разговором,
Всю жизнь был занят я, а не жил.
Что забытое старое в...

Мысль забредает в тень безумия,
Над полем в небе стая птиц.
Живу ль я жизнь, иль ею сплю лишь я,
Нет у туманов тел и лиц.

Всё меньше воздуха во вздохах,
И вкус у времени не свеж.
В нём стоны тех, кому жить плохо,
И тлен несбыточных надежд.

У мира без мечты нет веры,
Не знает смута в нём границ.
Я не последний и не первый,
Кто рвётся в небо к стае птиц.

Хотел сорвать гроздь винограда,
Сжал в спешке, брызнул сок в ладонь.
Мне чтобы выжить, дышать надо,
Удушьем, ты болезнь не...

Прозрачные сосны,
Быстротечный ручей,
Жизнь.