Тугой

Ярится Небо огненным потопом
Известь грехи людские навсегда
Я не пророк. Я был рождён холопом.
Но по решенью Божьего суда

Уста мои, нечистые и злые,
Вдруг приняли духовные стихи.
И стал поэтом я больной России,
Певцом разбушевавшихся стихий.

И мне грозили казнью могократно
Лихие бить толпою одного.
И всякий год мне стал преаккуратно
Свидетельством триумфа моего.

Поскольку сколь я жив, столь ненавистен
Иудам, Русь пустившим с молотка!
И слог мой, для предателей убийствен...

Чистыми линиями озвучивая ход часов..
Ты пытался взять меня за руки,
Но был к этому не готов.
Нерождённая вьюга бьётся из-под колес..
Ты пытался зацепить туго,
Но был к этому не готов.
И в далеких глазах с поволокой
Отражались мои стихи.
И их было совсем немного,
И быть может, не так легки,
Как твои предрассветные чувства,
Как тобой не допитый чай.
Ну вот.. руки опять трясутся..
Иди выходи, Встречай!
Обними по несчастью подругу,
Заверни в свой пуховый плед.
Мне так много сказать...

Вне парадигм, пространств, идей, материй,
Эмоций, мнений, - умиротворен,
В своей Единый грезит колыбели
С конца безвременья, начала всех времен.
И представляет улицы и толпы,
И дней цветных безумный хоровод,
Погоду, суетность, простуду, кривотолки,
И череду чудес не в свой черед.
Однообразных снов тугая связка
Пленяет, нескончаема, пока
Играют в игры, одевают маски,
Сидят в окопах и на чердаках,
Идут войной, испытывают горе,
Перемежают дымом табака...
И бутафорской крови льется...

Страшно жить на белом свете
Где отсутсвует уют
Рано утром, на рассвете
Всех нас черти загрызут.
Время мы не выбираем,
Где родиться, умереть,
Друга с дружкой обвиняем,
И боимся заболеть.
Много пошлости на свете,
Нужно ль клянчить и пенять,
Будто можно то на это,
В этой жизни поменять.
Что ни год, то бьёмся насмерть,
Стать свободными хотим,
А в итоге курам на смех,
В тарары переместим.
Блеск улыбки, обниму,
Век мой, рок мой на прощанье.
Не завидуй никому.
Время — это испытанье...

Синеокая вдова,
С проседью коса тугая.
Ласково меня звала,
Ягод пробовать давая.

И нескучный разговор,
Позабыв про все на свете.
Я вошел на Марьин двор,
Розы сразу заприметил.

В семь цветов роскошный сад,
Удивлял меня не скоро.
Все сверкало сердцу в лад,
Даже птицы пели хором.

И присели на скамью,
Созерцая се блаженство.
Был у рая на краю,
Это, просто, совершенство.

И не слыша разговор,
Все парил лукавым взглядом.
Заколдованный был двор,
Изумительным парадом...

Если поручено Небом какое дело,
То отказать в этом Небу никак нельзя.
Строки, как поршни, накалены до предела.
Если взорвутся, то кровью зальёт глаза.

Вмиг переплавлена в сталь человечья глина:
Акты природы подвластны руке Творца.
Ныне Он прах земной превратил в машину,
Чтоб потрясала души и жгла сердца.

Стонет мотор на немыслимых оборотах
И угрожает заклинить в единый миг.
Чёрный палач, что стоял на пути в воротах,
Вмазан в асфальт и утратил свой бравый лик.

Странные вещи...

Книга плача... Мы плывём к центру взрыва.
Перекликаются голоса - это мы, мы ищем себя...
Иди и смотри... ибо если твоя душа спрячется в тебе, то иссякнешь...
Иссякнешь, если не поймёшь игры, состоящей в том, чтоб выйти из игры!

«Несите меня, воды глубокие, из темени той и пустыни той»

Не спугни Солнце, изломанный на колесе.
Ты пришел в эту жизнь молиться о помиловании...
Развязываешь узлы ещё неясного... туго затянутые тобой самим.
Окуриваешь фимиамом совесть, чтобы недвижно сидела...

Люди вздрагивают от внезапных прикосновений ладоней, тёплых-тёплых,
как будто омытых солнцем…
Люди вздрагивают от внезапно брошенных на них взглядов, которые
подобно невидимым пальцам, касаются туго натянутых душевных струн…
Люди вздрагивают от внезапности ЛЮБВИ…

в тебя так легко влюбиться.
ты словно синица,
как только сядешь на руку,
нежно склюёшь с ладони
тугую сентябрьскую скуку,
сумеешь ночью присниться..

дни – перелётные птицы.
ночи смурны,
днём – колесницы
визжат,
и к струне твоей
не прикоснуться.
и ты только снишься.
и только минуту
в день
улыбалось
оконцем
перелётное солнце,
и билась от ветра
страница
стены..

стихи,
рождаясь в глубине вулкана,
внутри
зияющая рана
обломком дней,
ночей штанишек,
вечерних книжек…

стакан
и портсигар смутьяна
не кроет пыль.
открытым краном
идёт любовь
и быль
чернильным дном
ложится в стол
или в утиль
уйдёт с трудом…

а я тоскую по тебе
сейчас вдвойне…
и это рано.

до лета –
дней тугих цепей.
устать.
дождями перестать роптать.
и видеть смыслы там,
где дом.
вдвоём.