Царское Село в Пушкине

Поэт в России – больше чем поэт.
В ней суждено поэтами рождаться
Лишь тем, в ком бродит гордый дух гражданства,
Кому уюта нет, покоя нет.

Поэт в ней – образ века своего
И будущего призрачный прообраз.
Поэт подводит, не впадая в робость,
Итог всему, что было до него.

Сумею ли? Культуры не хватает…
Нахватанность пророчеств не сулит…
Но дух России надо мной витает
И дерзновенно пробовать велит.

И, на колени тихо становясь,
Готовый и для смерти и победы,
Прошу смиренно помощи у...

В плену соблазнов, счастие несущих
(Вокруг тычинки, пестик, лепестки).
Он, не смотря на звон кровососущих,
Вложил в ладонь пульсацию тоски.

Он Вас любил. До радуги… до дрожи…
Такой ритмичной музыкой любил!
Но пусть она Вас больше не тревожит.
Цветам и травам он ее излил.

Какой там Пушкин! Мощно, как из пушки
Фонтан любви ударил, будь здоров!
Похмелье страсти на лесной опушке.
И пара-тройка сытых комаров…

Влез Иван - царевич в царскую темницу,
Чтоб украсть из клетки золотую птицу.
Только приглянулась клетка золотая,
И её схватил он, про опасность зная.
«ты хватай не клетку, - птицу золотую» -
Волк ему твердил все, да видать впустую.
Поднялся шум – грохот, прибежали слуги,
Потащили вора да под белы руки.
Царь как глянул оком с высоты на вора,
И сказал сердито, не спуская взора:
«Знаю, не достанешь лошадь и девицу,
А бери ты клетку, вместе с клеткой птицу,
И беги по полю дальше во все...

Как утверждал «свидетель» непреклонно:
«Воскреснут все, когда захочет Он,
И каждый, кто приникнет ликом к трону
Навеки будет Господом спасён».

- А как же остальные миллиарды?
И что – поэты, воины, шуты?...
Не им ли быть блестящим авангардом,
Входящим в царство Вечной Красоты!?

Нет? Недостойны? Ну и как же с ними:
С Шекспиром, Достоевским и Дюма,
Как с Бахом быть и с многими другими…
Навечно след героев скроет тьма?

Да, что вы делать будете без наших:
Без Пушкина, Толстого и...

Хорошо, когда есть убежище,
Чтобы спрятаться ото всех,
Чтоб в норе той, в берлоге, на лежбище
Свой кровавый зализывать мех.
Был герой – стал изгоем и беженцем.
Хорошо, есть куда убежать,
Чтобы травлю и стайное бешенство
Как-нибудь пережить, переждать.
То ль удар пропустил ниже пояса,
То ль совсем запилила жена, -
Не бросаться ж на рельсы под поезд?
Есть убежище – жизнь не страшна.
Уголок у окна с раскладушкой
Или тайный укромный приют,
Где на полках Есенин и Пушкин,
Где ни в чём...

Мы с тобой были мало знакомы.
Мы с тобой и не знали совсем,
У любви есть свои законы,
Их уже не исправишь...Зачем?
Мы с тобой лишь играли друг с другом:
Веселились,играли...да-да...
Мы окутались царским пурпуром,
Но забыли,что это - игра!
Доигрались.Упали.Больно. -
Вот и всё,что приносит любовь...
У меня слёз проплаканных - тонны,
У тебя - сломалась игрушка вновь...

Куда ни плюнь, всё попадёшь в поэта,
И раненным завоет он зверьём,
Так разобидится поэт при этом,
Что сердце разобьёт опять своё.
Есенины и Пушкины живыми
Остались в каждом сердце на века
Живут в нас и творить хотят отныне
Прославить Русь на долгие года.
Но, Боже мой, читателей - то нету,
Кому писать, ну разве, что себе,
Обидно, больно жутко так поэту,
Не признан, не прочтён, увы, никем.
А, впрочем, друг мой, это не задача
Пиши себе, жене, друзьям, мечте,
Рисуй, твори, греши, а это...

Я тоже пишу
не хуже Пушкина ...
И как Маяковский
могу написать.
Предпочитая при
всяком случае -
над Лохами вдоволь
язык почесать ...
Могу и за Гитлера
я расписаться! -
И быть на бумаге,
как Экзюпери! -
Могу на бумаге над
Всеми стебаться ...
Почерком Сволочью
быть не могу!

Эту сказку счастливую слышал
Я уже на теперешний лад.
Как Иванушка во поле вышел
И стрелу запустил наугад.

Он пошёл в направленье полёта
По сребристому следу судьбы.
И попал он к лягушке в болото,
За три моря от отчей избы.

-Пригодится на правое дело!-
Положил он лягушку в платок.
Вскрыл ей белое царское тело
И пустил электрический ток.

В долгих муках она умирала,
В каждой жилке стучали века.
И улыбка познанья играла
На счастливом лице дурака.

То большой человек, то маленький,
То чернявый, то чубом рус.
То в тайге идёт в накомарнике,
То взбирается на Эльбрус.

Не обижены мы алмазами,
Есть и нефть у нас, и песцы, -
А ему всё мало, всё лазает,
Всё подальше его пусти.

Но порой до рассвета мглистого
Он сидит, сидит у стола,
А зрачки набухают истово,
А бумага белым-бела.

Отойдите, не стойте около:
Мало смертному божества,
Мало Пушкина, мало Гоголя, -
Хочет сам отыскать слова!