Царь давид

.

Царь наш небесный, Бог Вездесущий,
Истинный, благо и жизнь Подающий,
душам от зла очищенье Несущий –
к нам во спасенье приди, Всемогущий!



21 – 02 – 16

"Царит несправедливость в мире! -
Лиса усердно возмущалась. -
- Кому-то шлют кусочки сыра,
А я так на бобах осталась!"

Ворона снизошла немного:
"Я приближенная тут к Богу!
По крайней мере, к небесам.
То каждый видеть может сам!"

Не помогло ей приближенье,
И мигом сыр пришел в движенье.
Простыл лисицы быстро след,
А вместе с ней ушел обед.

Царей, вождей теперь уже не стало,
Но вот идёт иной "великий" государь.
Так, каждый раз берёт своё начало,
По праву важной вехи, новый календарь.

И всякий раз, менялись на мундире,
Нашивки ордена и в благородстве честь.
Психоз и дебилизм, что правят в мире,
А так же неизменны подлость, трусость, лесть.

И вот как раньше вновь пришла эпоха,
Речит правитель будто он народа князь,
Но вот выходят с криком без подвоха,
И льют, обрызгав ложью всех, тут просто грязь.

Увы уж не дано...

Царила в Сбербанке весь день суета,
Ведь там обнулились клиентов счета.
И кто-то из клерков припомнил потом,
Как вышел Хоттабыч из банка с мешком.

Царя народом славили,
Бог сохрани семью,
Но к стенке их поставили,
Построили тюрьму.

Теперь живём печалями,
Скорбим, гремя медалями,
И между ритуалами,
Следим за либералами.

Цари и императоры.
Герои и диктаторы.
Орудий грохот. Колокольный звон.
Победы, поражения.
Измены и свержения.
И смена поколений и времен.

Злодеи, благодетели.
Суд, жертвы и свидетели.
Признаний и раскаяний пора.
Непризнанные доводы.
Застолья, встречи, проводы.
То в радости, то в горести игра.

Великие сражения.
Науки достижения.
И список выдающихся имен.
Безвестные, ушедние
В события прошедшие,
Чей путь в могилах братских завершен.

История забытая
И армии разбитые.
Войн...

Тогда скажи Наследнику, Жильяр,
что ежели он вздумает проститься
и дымный свет автомобильных фар
вдруг выхватит платок императрицы
или на стенке бурое пятно,
то пусть он не кричит и не боится,
подвал заасфальтирован давно,
над ним трамвай проносится, как птица,
тот красный электрический трамвай
домчит его в урочище, за гать,
где в самом центре топи, так и знай,
и сестры, и отец его, и мать
как будто на купании в Крыму,
вот только лица срублены прикладом.
А впрочем, нет. Не говори...

Уж не знаю, чем Зифеи так Давида невзлюбили,
Разве что его евреи распоясались дебильно,
Ведь Давид по всем пустыням не один ходил – с обозом.
Вот они и шухарили, разоряли птичьи гнёзда.

Возмущённые Зифеи, лишь Давид нарисовался,
Донесли царю келейно, что Давид у них скрывался:
«С ним мальчишки из рогаток разоряют гнёзда птичьи...»
С рук спустить такое гадко, даже как-то неприлично.

Встал Саул пошёл в пустыню, взял три тысячи отборных
Он мужей из Израиля, чтобы всыпать непокорным...

Раз монарх всех кроет как безбожник,
Не стесняясь низкородных слуг,
По лицу бьёт знатного вельможу -
Объясненье здесь одно возможно,
То напал от Господа Злой дух

На царя и он бузит конкретно.
Наш демократический закон
Так гласит - когда мужик в аффекте,
То вины на нём особой нету,
И сажать такого не резон.

Скажем, мавр ревнивый даже слишком,
Видя, что помятая кровать,
Придушил жену, зажав подмышкой,
Но при этом тронулся умишком...
Значит, дело можно закрывать.

Раз Злой...

По смерти Саула, фигуры сакральной,
Давид, разгромивший Амаликитян,
Вернулся в свой город чуть провинциальный
И был в Секелаге два дня.

На третий к нему прибегает из стана
Саула беглец с прахом на голове
От, якобы, горя - немытый, весь драный
И начал валяться в траве.

На землю он пал пред Давидом в поклоне,
Как принято было приветствовать власть
(А не повалился – считай, ты покойник,
И врежут тебе за всю масть).

«Откуда пришёл ты?» – Давид обратился
Не то к пораженцу, не то к...