Труп коммунизма

На полях под Курском Фридрих из Берлина
Вёл в атаку «Тигра», мощна скакуна.
Фатерлянд не ведал доблестнее сына,
И гордилась Фрицем Гитлера страна.

Вермахтскую форму он надел, красуясь,
Щеголял в пивбарах, б…дями любим.
И, в Аттилы меч в мечтах преобразуясь,
Врезался в Россию, Геббельсом гоним.

Он не знал сомнений, он не ведал страха:
Руслянд – та же Польша, ляжет под сапог!
Только под Москвой Иван его оттрахал –
От совокупленья Фриц как пёс продрог.

И катился, сука, до полей до...

Моя Любовь явилась мне
В холодной мрачной тишине.
— Прощай, — сказала, уходя
Под шорох нудного дождя.

— Ты исковеркал жизнь мою,
Тебя я больше не люблю.
Ты мне изрядно надоел,
Прими ж печальный свой удел…

Я в тот же миг осиротел,
Я не такого же хотел.
Я жаждал страсти и любви.
А что теперь? Хоть не живи…

Так, может быть, забив окно,
Залезть под койку, где темно,
Где пауки и трупы мух,
И духи умерших старух?

И там, забившись в уголок,
Дожить последний в жизни срок...

Будьте мудры, как змеи, и просты, как голуби (Мф. 10, 16)

Я был рождён в России не до срока,
И явлен был в России страшный год (1).
Яд аспида на языке пророка –
Затем, что предан дьяволу народ.

Когда-то бесы путь замкнули дверью,
Визжа согласно: Библия – враньё!
Но сатана потворствует неверью
Теперь иначе. Злое вороньё

Русь окрылило чёрными крылами,
И пожирает трупы. Спит набат.
И вьётся над Россией ада знамя
В три цвета. И ни инок, ни аббат

От РПЦ не взъемлют Патриарха...

Тоннель ствола покинет пуля,
согрев нутро,
и смерть подденет (кровь смакуя)
своим багром
врага из тела человека,
что жив пока,
ведь жизнь для смерти не помеха.

Но вот рука
немеет.
Трупы на морозе.
Всё в тишине...

и мир застыл в нелепой позе
назло войне.

Ничто не оборвёт неистовый мой голос,
Зовущий к Богу тех, кто бедствует в миру.
Сочтён на голове моей последний волос,
И буду я дерзать, доколе не умру,

Своей больной стране глаголить правду злую,
Чтоб русские сердца от идолов отвлечь.
Я раны Родины молитвенно целую
И тщусь для райских врат российский люд сберечь.

Мы много видели и много пережили,
Реформы Горбача и преступленья тех,
Кто нашу Родину в подножье положили
Иуде Западу. И, празднуя успех,

Построили дворцы они на...

Не возвращайся сюда, через двадцать лет,
нельзя войти в эту реку дважды, (следы ди-
нозавров), шли отважно, когда-то на водо-
пой, твари, 70 миллионов лет назад, зажи-
гали.
- Свистать всех наверх!
И крик:
- Полундра, предали!
- Не поднимай лай, не отгоняй злых духов.
(Не рад и одичал, не хочу, весь хлам на се-
бя, нахлобучу), всех слуг выгоню во двор,
закричу:
- Держите! Там вор!
Зажгут факела, меня окружат и долго будут,
бить, (ногами утюжат).
- Кого они там? - спросит...

Бродяге в дар один дворянчик
поднёс, поскольку был не скуп,
вина креплёного стаканчик,
да старый заячий тулуп.

Гринёв – так звали мецената –
служить отправлен был туда,
куда лихого супостата
не посылают никогда.
Где офицеры бьют баклуши,
солдаты беспробудно пьют,
где куры в грязных тонут лужах,
и в пушке ржавой гнёзда вьют.

Одна ему отрада – Маша –
её вниманьем одарял.
А комендант – её папаша –
его намёки поощрял.

Но вдруг – БЕДА! – на те посады
напал...

Раскольников набрался знаний –
наверно, от большевиков –
как мир избавить от страданий,
а заодно – и от долгов.

«Имею право, бляха-муха,
свершить великие дела –
убью-ка я одну старуху,
что мне деньгами помогла».

Старуха пикнуть не успела –
хрясь топором! – и все дела…
Извольте видеть – труп.
И дело
прокуратура завела.

Следак легко следы распутал –
злодей вины не признаёт.
Арестовать бы шалопута,
так нет! – улик недостаёт.

Но вдруг! – внутри проснулась...

Зловоние, распад, тошнит при мысли,
а увидел, рвота, неукротимая, (пилота
катапульта), фонтом/фонтаном из нозд-
рей и уши все битком, и горечь, вонь,
мутит, тайком подсыпал кто-то яду,
и день прошёл, без мёда и отрады и без
фиалок, только пыль столбом, и солнца
луч, нет не пробьётся,.....лом, а туч
так много,....кровав восход, и пахнет
тем же, кофейной гущи полон стол, дав-
ленье на пределе, и руки не отмыть, на
ели сотни трупов, кто повесил? кто ро-
дину не любит и народ? о чём...

Как лето красно на миру!
Всяк листик и зелен, и молод.
А знаете ль вы, что в жару
Покойников больше, чем в холод?

Я знаю. Я сам их влеку
Под простыней в морг из палаты.
Там бывшим доселе в соку
Вскрывает нутро патанатом.

Чтоб труп, потерпевши урон,
До срока не мог разложиться,
В холодную камеру он
До дня погребенья ложится.

Одно надлежало бы знать:
Никто из рождённых не вечен.
В жару помирать – благодать,
Коль в морге кондюк обезпечен…