Трудно

За окном серый туман,
За окном начинается день.
А ты с вечера уже пьян,
И идти на работу лень.
Ты будешь смотреть в окно,
На мимо проходящих людей.
И будет тебе всё равно,
Что станет с тобой теперь.
Её больше нет - она умерла,
Придётся смириться и жить.
Она одна была у тебя,
И не давала грустить.
Ты водкой зальёшь свою печаль,
И взглянешь с тоской в окно.
Тебя никому не будет жаль -
Ведь людям вобще всё равно.
В жестоком мире жестокий закон:
"Потом не бывает, как прежде".
Кому...

Расплескай по ранам соль любви,
Чтоб болело, ныло, но смеялось.
Чтобы оглянувшись, позади,
Ярким светом жизнь моя осталась.

Время рвет листы календаря,
Вышел срок, но я готов к ответу.
Обращаюсь к вечности с приветом
В первый день седого января.

Обращаюсь к памяти, огнем,
Вылижи листы моей тетради.
Не хочу, чтоб знали, бога ради,
Как живется трудно, день за днем.

Обращаюсь к ветру, разнеси
Семена любви моей повсюду.
Чтобы, наконец, поверив в чудо,
Потянулись робкие ростки...

В компьютерное окно долго
Я смотрела на фотку твою.
Хоть на ней тебя не разглядеть толком,
Но почему-то кажется,я люблю.
А из слов твоих понимаю,
Что родней души в мире нет,
Но ты так далеко,я знаю
Растояние - весомый запрет.
Так хочу голос твой слышать,
Обнимать тебя,целовать.
Мне тебя никогда не увидеть -
Это трудно осозновать.

Иду в музей когда мне плохо,
Мир этот суетный забыть.
Средь экспонатов в полумраке,
В тиши задумчивой бродить.

В той обстановке величавой
Нет мыслей мелкой суеты.
В контрастах тонких ощущений
Повсюду в прошлое мосты.

Мой взор блуждающий по стенам
Остановил один портрет,
Из глаз струился очень мягкий,
Едва заметный теплый свет.

Багета рамки раздвигаю
В воображении своем,
Вливаюсь вглубь, немного вправо,
Из тесной плоскости в объем.

И вот того кто на картине
Я вижу сзади...

Стена построена на совесть,
Ее никак мне не сломать,
Не перепрыгнуть через пропасть,
Препятствий… не пересчитать.
Молва подножку первой ставит,
Сплетня приклеится второй,
Судьба тебя, как волка травит,
Но радуйся, пока живой.
Добить теперь уже не трудно,
Любимая подскажет как,
Куда больней ударить нужно,
Вот ты и корчишься дурак.
От боли жуткой и несносной,
Не спрятаться и не уйти,
Такою пыткою «прекрасной»,
До «ручки» можно довести.
Ноябрь 1987г.

Мой возлюбленный Киборг! Я хочу быть с тобой!
В электросатисфакции целовать твоё тело стальное
Мой возлюбленный киборг! Вижу в твоём теле огонь.
Как трансформатор сердце гудит - электронное и живое!

Электричество насквозь в организме расцветает,
Я дышу, как Смерть в тумане, превращаясь в чистый лист.
В небесах моей судьбы пеплом-снегом дух спадает
Искра Божья как звезда озаряет футуризм.

Снова зачат в электроне, тело Киборга живое
Окружает сталью дух, в сердце взрыв мотора стук...

Я всё придумала - нет никакой реки
и не живу я в подмосковном захолустье.
Да и совсем не хороши мои стихи -
в них смысла нет, но слишком много бабьей грусти.
Я всё придумала себе. Весь белый свет.
И белый снег, как белый стих и танец белый.
На самом деле, ничего такого нет.
Нет ничего. И с этим трудно что-то сделать.
Я всё придумала - я не умею ждать,
в одном и том же босиком ходить всё лето.
И на Крещенье перед зеркалом гадать,
и полагаться на счастливые приметы…
От тёплых губ твоих...

Шёл я по улице незнакомой
И вдруг услышал вороний гай,
И звоны лютни, и дальние громы, –
Передо мною летел трамвай.

Как я вскочил на его подножку,
Было загадкою для меня,
В воздухе огненную дорожку
Он оставлял и при свете дня.

Мчался он бурей тёмной, крылатой,
Он заблудился в бездне времён…
Остановите, вагоновожатый,
Остановите сейчас вагон.

Поздно. Уж мы обогнули стену,
Мы проскочили сквозь рощу пальм,
Через Неву, через Нил и Сену
Мы прогремели по трём мостам.

И...

Без труда обширна Лабуда! -
Трудно ... добывается Руда.

День всех влюбленных, розы, подарки,
Смотрят с открыток на нас ангелочки,
С рифмой банальной слащавые строчки
Портят просторы открытой тетрадки.

Надо писать про любовь и про чувства,
Это не трудно и даже привычно,
«Кровь» и «любовь» рифмовались отлично….
Только ведь это уже не искусство.

В «книжной» любви - ураганы, затишья,
Пишут о ней, в умилении тая….
Только вот наша любовь – не такая,
Не поместиться ей в четверостишьях.