Троиться

Кавалькадой всадников безголовых,
с залихватским свистом и звонким гиком,
ворвалась в Гамельну мерзавцев клика...
Слово "ужас" - это пустое слово...

Оставалось только раздвинуть бёдра
и предаться (пускай и насильно) блуду.
Жеребцы окружали тебя повсюду,
но скакала ты и легко, и бодро.

Молодому телу хватало дури -
заедалась цедрой восьмая стопка.
Ты любила скорость, как байкер Урри,
и кричала восторженно:"Кнопка! Кнопка!"

По асфальту, мокрому от налётов
лихачей...

Куда ведете, вы, дороги?
В какой неведомой дали
Вы стали так гладки и строги,
Что вас метели замели?
О гололед скользит резина,
И не спасают и шипы,
Так на холсте плывет картина,
Когда художники слепы.
Над вами дым костров клубится,
То дальнобойщиков шашлык,
Их разговору длиться-виться,
Как будто вялится балык.
Застряла фура, хода нету,
Одна белесая пурга.
Вот кто-то отстрелил ракету,
Словно каблук от сапога.
Где Вы кончаетесь, дороги?
На вас луны спадает свет.
И цепенеют...

Поменялась жизнь.
Сменилось тело.
Но внутри - легко и хорошо.

Это значит – время подоспело.
Это значит – Бог меня нашел.


С небом низким,
с ветром пьяным в стельку
я вернулся – Дух, Отец и Сын…

Не трещи сердито так, пустельга,
взмахами захлебываясь
в синь!


Я вернулся. И ломать, и строить.
И чинить оброк.
И раздавать.

Ведь когда тебя повсюду – Трое:
ни курган не страшен,
ни трава…


Я пришел. Как радуга - на крыши.
Что же ты так горько обомлел?

Лучший друг...

По ком звонит колокол гулко, надрывно,
Не затихая вдали?..
Трое застыли над краем обрыва
На окоёме земли.

Нашлось сразу десять лихих и развязных -
Нам ли пальнуть не суметь?...
Даже не сняли с несчастных повязки -
Пусть привыкают ко тьме.

Да кто так стреляет? Эх, ты, неумеха,
Где таких взяли мазил...
Резкой синкопой расстрельного эха
Благовест вдруг засквозил.

По ком звонит колокол? Власть изменилась.
Старые всплыли грехи,
Всех посчитали и впали в немилость...

Любил считать хозяин бара…
До мелочей дотошным был…
Тот случай, (коих в жизни мало),
Бармена очень удивил!

Три друга, расплатившись разом
И тридцать выложив рублей,
Окликнутые громким гласом,
Вникать вдруг стали речи сей:

«На двадцать пять рублей заказ был,
Переплатили вы зазря!
Хоть тридцать взять от вас и рад бы,
Но совесть мучила б меня!»

Три друга улыбнулись в баре.
Взяв по рублю, в ответ: «На чай
Тебе мы остальное дарим,
Не обижай и… не серчай!»

Хозяин стал считать...

Порублено, на раны, сердце, на рубцы соль не
упала, все концы в воде, разбавим отупенье
величие пропьём и всё уменье, по ветру пус-
тим, полетят как птицы в сентябре на юг, где
троя и его недуг, холстом обёрнут, не смердит
проказа и в глазах рябит, и струпья и некроз, а
боли нет, погибли окончанья, нервов крик, как
плач безмерный, он затих, Елену не спасти?
и цифер чехарда не выведут из тени, а игра?
спасёт? от «внутренних» забвений?

На закате ли, на рассвете,
Танцу лучей вослед,
Притащит бродяга Ветер
Дивных звуков букет.

Песню услышат трое –
Тело, Разум, Душа.
Душе тело второе
Обрящется не спеша.

С голосом чистым лиры
Станет Душа нова.
И воспарят над миром
Сладостные слова:

Душе тело второе,
Тело второе Я.
Буду тебе сестрою,
Имя мое Мелодия!

Ще от Ше хвостом отличен,
Хвост у Ше вполне приличен,
Хвост у Ще когда то был,
Он его не позабыл,
Не продал и не проспорил,
Хвост для ящерки – не горе,
Новый скоро отрастет,
Но зато душа поет,
Лучезарностью на лике
У верховного владыки
Наполняет до краев.
И за это Ще готов
Претерпеть свое бесхвостье.
При летая к Солнцу в гости,
Знает он что четырем
Не вместиться к Солнцу в дом.
Для троих же будет слишком.
Вот и бросил свой хвостишко
На земле кудесник Ше,
Назвался скромнее Ще...

Вечер долог
Ветер вьется
Мы уходим в метро
Нашей пьесе
Нету места
В черно-рыжем кино
Небо греет
Воскресение
Будет тихий концерт
На гитаре
перебором
Отыграют нам вслед.
Кашель мокрый
Пальцы в струны
И одну на троих
Как докурим
Так доверим
Недосказанный стих.
Мы вернемся
Когда ветер
Станет бурей в тиши
И споем простую песню
Просто так от души.

Нанизывал на ось и торы, раскрасив предвари-
тельно узоры, что пирамидкой называют и лю-
бят все, и все играют:
«Себя не приносил он в жертву и жертву не уви-
дел.» «Смотритель начищал и выкатил коня, того,
что Трою победил», «или невинен жест и он его
винил, за действие, не понятое другом, опять и
снова, всё по кругу, по конусу, по сфере по ежу,
морскому, и звезде из вод, что поднята, а небос-
вод, осветит, днём, а ночью затемнит».
- Нет, дело всё не в нём, а в солнце...