Трогательная забота

Ржавые лужи портят
самовоспитанный лоск отражения гордецов,
так ломает разум коан,
но может, это и есть
истина образа и подобия
послебожественного,
обожженного в печи природы,
забывшей себя.
В мире, где подлинна, лишь
ложь презентации, каждый стремится
играть лучше, но не себя,
так рождается фрактальная геометрия Мандельброта
в социальной плоскости.
Инстинкт потребления изживает качество,
вещие сны подменяются,
разделанным ночным небом, торжищем звезд,
обжорство не утоляет, а...

"Но музыка сильна" -
она преодолела
препятствия в Любви
и трогательный хмель
её летел туда,
где не было предела
для самых светлых чувста
и не было вреда...
****** Love is love! ******

Как трогательно наблюдать наш крепкий сон, снаружи.
Тут, мы не проснемся от подброшенных в окно - пустых
И односложных отражений в лужах
Совсем нам незнакомых нас самих.

Мы сдвинули кровати тут и там. И то немного
Что требует порой невиданных усилий для себя.
Ты снилась мне бегущая дорогами
Ни разу слова не произнеся.

Ты снилась мне, не требуя взамен ни дня, ни карусели
Этих дней. И уязвленный светом фонарей
Я вздрагивал, как будто бы... мои сон смотрели
Со мной, в своей...

Так случилось, мы с мамой не можем быть вместе,…
жених оказался не подстать невесте….
Мы врозь и с тобой родненькая,
от того что родители гординькие.
В наших душах множество страданий,
от редких, но трогательных свиданий.
Ты моя малышка еще не понимаешь взрослых шалостей,…
Ведь тебе нужен Папа с кучей сладостей…
Тебе не хватает папы с куклами, колясками,
и дурацкими на моем лице масками….
Но мы не можем быть часто вместе,
В нашей семье жених оказался неподстать невесте,
Но ты...

Забудутся твои печали,
Уйдет в ничто твоя любовь,
И будешь снова ты вначале,
И путь другой взволнует кровь…
Все, как впервые, чутко, нежно,
Все трогательно, в тишине,
Но догадаться, ведь, не трудно,
Душа, была ты здесь вполне…
Была не раз, не раз любила,
Не раз любовию жила,
Любовью била и щадила,
Любовью многим воздала…
О сколько чувства трепетали,
О сколько гнали и влекли,
О, сколько вновь к любимым звали,
О, сколько, сколько же могли…
Любовь твоя старее мира,
Любовь твоя...

Затюкан мегаполисами – досыти,
я приходил к Поэзии
не раз…
К караковой девятилетней лошади
с подпалинами рыжими у глаз.


И фыркая, меня на круп звал бережно
мой вороной и солнечный пегас…
И жизнь в два темпа –
иноходью бегала!
Двумя сердцами – радовалась в нас!


И в бок нам речка отливала сажею…
И ветер гривы нам трепал слепой…
И в мыслях, и в делах:
всё было слаженно.
И в рифмах слаженно. Само собой.


Но век теперь другой. Мы все – без лошади.

А у поэзии...

В большом каталоге пород
средь пегих,
поджарых,
задистых…

есть странный внебрачный приплод,
порода одна:
пародисты.


Задиристы, как петухи.
И как пауки: немо-глухи.

И треплют чужие стихи –
как кошка подол
у старухи.


И рыльце в грязи. И нутро.
И стыд нипочем… (вот нудисты!!)

Не вышел в поэты? Ну, что ж…
Не страшно.
Зашел в пародисты.


И машет под носом у нас —
флажком самодельной мулеты…

Но здесь не Мадрид. Здесь Парнас.
И мы не быки.
Мы поэты...

Лань бежала легко, осторожно, нежно
Лань трогательно красива
Снайпер прицеливался
Почти небрежно
« Сейчас попаду!
И стану счастливым!»

Она споткнулась о пулю и упала
А он подбежал добить добычу
Он подбежал, лань умирала
В глазах огромных
Слеза сверкала

Мотая пьяною головою
Охотник делал вид, что не понимает
А лань смотрела прямо в Душу
« Себя не обманешь!»
Лань сказала

Стоял охотник – отбросив винтовку
Стоял охотник и жадно пил водку

С тех пор он иначе жил
Забросил...

Я каждый день, в течение года,
Пишу своей любимой письма,
Там вся моя нежность, любовь,чистота,
Хранятся на веточке почтового холста.

Там на пожелтевшем от старости листа,
Память поцелут вечный памятник детства,
Где еще невинной жизнью жили уста,
Ища легкую, волнующую дорогу к сердцу.

Там под орашение ливневого дождя,
Композиция нежная рассветала,
Где ты невинно и трогательно любя,
Первый раз меня поцеловала.

Там самая лучшая во всем свете любовь,
Которая пробуждает...

Вы, чьи широкие шинели
Напоминали пapyca,
Чьи шпоры весело звенели
И голоса, и голоса...

И чьи глаза, как бриллианты,
На сердце вырезали след, —
Очаровательные франты
Минувших лет.

Одним ожесточеньем воли
Вы брали сердце и скалу, —
Цари на каждом бранном поле
И на балу, и на балу.

Вам все вершины были малы
И мягок — самый черствый хлеб,
О, молодые генералы
Своих судеб!

О, как, мне кажется, могли вы
Рукою, полною перстней,
И кудри дев ласкать — и гривы
Своих коней...