Триста

Седьмое ноября день краха, смерть
России царской, переворот, через подлость
И подлог, узурпируют власть через корысть,
Обман! Смотрю на «поединок» и хочется кричать!

А почему Россия и монарх последний воевал?!
Он русских защищал, что гибли в первых лагерях
Талергофе и Терезине, Галиции и Буковины
Предательство и рок, иуды везде и в Ставке!

И благородство царя, и вера в свой народ,
Причина в чём падения России царской?!
Совпал год и число, и месяц, и не готов народ...

Дыши, древняя память ютится тишью безбрежного первозданного леса, океанами зелени;
сосновыми склонами гор Аркадии; густыми вязами и каштанами севера Апеннин;
одиночеством, тьмой и молчаньем Герцинского леса к востоку от Рейна;
кипарисами в святилище Эскулапа; древесными демонами и могилами
с вечнозелёными соснами и кипарисами в Поднебесной; бракосочетаньем
дерева Манго с жасмином в индийских садах; жертвенными пирогами
и винами на грудах камней в Корее; душами мёртвых предков в деревьях...

Книга закончена.
Триста раскаленных до бела стихотворений.

Три сотни упрямых
путей-дорог прошли через меня.

Больно было?… – спросите вы.

Не знаю, что ответить. Это непередаваемо… каждый день
уходить в пропасть Чистого листа. Без страховочных строп.
И без инструктажа.

Ангел был моим товарищем. Он был в связке.
И жилы у нас двоих пели-и-скрипели кровью на подъеме
В РЕБРАХ СЛЕВА…



+



РАССВЕТНЫЙ ПАРЕНЕК



Ну, вот такой он! Пламя и гормоны.
Неправильный...

Эллада - сколько хранит
Древнейших тайн,
Где человек – гранит,
А это царь Леонид,

Спартанцев триста,
А Ксеркса воинов когорт
Несметное число,
Чрез воды Геллеспонта

Им помешала буря перейти,
Остались от моста обломки,
Строители все казнены, убиты
И воды высечены плетьми.

Все силы светлые природы
Возмущены. При Фермепилах,
Бой и горстка тех, кто страх,
Не ведал в сердцах и крах.

На красных одеждах кровь
Не видна. Сыны же Спарты
На век, уснули. Не смог...

Повышений пенсий произошло...
На шесть и шесть процентов как в кино.
И тем, кто триста тысяч получает
И тем, кто полторы тысячи огребает.
Ну, если правде взглянуть в глаза,
Тракторист, что в колхозе делал?
Играючи сутками, сеял и пахал,
Чтоб чиновник в кабинетах... награды получал.
Чиновник от пота не просыхал... «трудился»...
Трактористами доярками гордился.
Сильно очень переживал...
Когда земледелец план не выполнял.
Район и область, если планы перевыполняли...
Чиновники награды...

Да я видел этот корабль, только тогда он перели-
вался всеми цветами радуги, и обдал ветром, пе-
ремен, (наверно), и приобретя возможность лет-
ать, (изменив только ритм дыханья), рассказывал
свой последний сон, вася, «неслася» мысль над
водой, а где минимум, триста тысяч лет, а кто гов-
орит и два миллиона, ты что окрылённый, (не ви-
дящий «в глубину»), прожитых лет, забыл, как ког-
да-то, жили в пещере, ребята, размыло её как-то,
остались лишь стены и потолок, получился лок,
лока...

Раз воронёнок у навоза,
Телегу взглядом проводив,
Спросил у ворона серьёзно,
(Доселе был он молчалив)

«Чего же не хватает людям?
С утра в трудах, всё для еды.
Навоз клевать они не будут,
А поискать, как я и ты,
Готового, чего такого,
Желания, как видно, нет.
Ведь проще жить на всём готовом.
Так и живём мы триста лет!»

Хоть глуп и мал сыночек ростом,
Один ответ был на вопрос --
«Жить по-людски -- всегда не просто!…
Молчи, сынок, и… клюй навоз!»

Платан и Пушкин на одном бульваре –
Два современника и каждый знаменит:
Одному триста лет – он равнодушен к славе,
Другой – известный всей стране пиит!

Их разделяют не века, а метры,
К ним благосклонна южная природа.
Но если их щадят морские ветры,
То не щадят экскурсоводы!

Там, где водный змей скакал
Триста тысяч раз,
Сразу озера овал
Открывало глаз.

Где полсотни тысяч раз
Ползал змей в длину
Там мы можем и сейчас
Видеть рек струну.

Он деревья повалил,
Уничтожил лес,
Брёвна в воду утопил,
С ними и исчез.

Под землёй живёт, как крот,
Скрывшись от всех нас.
Лес внутри лежит, гниёт,
Выделяя газ.

Хорошо ему, тепло,
Рыба без отбоя.
Сколько лет уже прошло,
Он же всем доволен.

К солнцу вылезет на миг
Вместе с гнусом тихо.
Птица лишь...

Прошлое вспоминается
И плохое забудется
А хорошее сбудется
Проживешь триста лет

Вспоминал вот все прошлое
Да и молодость пошлую
Был наивным да глупеньким
Пропистонил года

К себе в душу заглядывал
Ворошил все, загадывал
Да решал все обыденно
Дескать, так, ерунда

А года, гуси –лебеди
Померли уж родители
Так и молча ушли

Спохватился, да поздно уж
Жизнь не то, что баран чихнул
В бочке капли судьбы

Возвращаюсь в года те вновь
Когда верил и ждал любовь

Кто ж...