Тридцать

Ей тридцать шесть, она еще цветет,
Как солнце осени, млажавой позолотой,
Она все так же в рвеньях и заботах
Из кубка жизни щедро негу пьёт,
И даже время не перечит ей,
Не смеет оборвать в ней стройность лада.
Случайной встречей утренней прохлады
Я снова полон бархата очей,
И легкости души, что память греют.
Ей тридцать шесть, мы сном давно знакомы,
Хрусталь дождя сокроет ее тенью
И заберет с собой осенней комой.
Прощай, прощай, мне хватит и того,
Чтобы елеем умостить порезы...

Вот и тридцать прожил,
и теперь впереди остальное,
Передышки малы, на один
перекур,
от витка до витка.
Высоко облака,
надо мной
светит солнце хмельное,
Жизнь – прекрасная штука,
да жаль – коротка.
Потому и спешу.
Беззащитное сердце моё на пределе.
Километры, как вспышки,
мелькнут и уже за спиной.
Но пока каждодневно существуют
работа и дело,
То ни годы, ни беды
не властны ещё надо мной.
Но боюсь, как заразы,
что в этой горячке и гонке
Что-то главное, сущее...

Мне тридцать три, что будет дальше,
Я потерял свою любовь,
В том мире полном фальши
Смогу найти тебя я вновь.

И солнце светит по-другому,
И ночь пустая без тебя,
Печаль свою я скрыть не в силах
Спаси, пожалуйста, меня.

Ночь и на часах уже двенадцать тридцать,
А я все не могу уснуть.
На полке забытые пылятся книжки
Лермонтова и Бродского стихи.
На письменном столе лежат те письма,
Которые когда-то ты писала мне,
Я вновь и вновь читаю их и с болью
Переживаю заново мгновенья те.
Когда-то было все не так, все было по-другому,
Два сердца наших бились точно в такт,
И в унисон с тобою мы дышали,
Не зная про печаль и страх…
И в темноте, под свет настольной лампы,
Я взял Иосифа Бродского стихи
И, наугад...

хорошо когда плюс тридцать,
двадцать пять а ночью двадцать
можно мытца у корытца
или в речке искупаться

мух ловить, ходить в штиблетах,
в шляпе, шортах и в футболке
хорошо когда есть лето!
от зимы то нету толка!!

Из недр две тысячи тринадцатого года,
в тридцать седьмой, Иосифу на стол,
пришло письмо «От благодарного народа».
Мол, возвращайтесь! Ждём на царство, мол!

Устали, дескать, мы от беспредела!
Куда ни кинь – кругом одно ворьё!
Такая хрень нам дюже надоела!
Виссарионыч! Ждём Вас, ё-ма-ё!

Прочтя депешу, разулыбился Иосиф.
- Климентий! Гдэ ты бродишь, ёшкин кот?!
Меня потомки, вот, на президенство просят!
Самим, видать, мозгов не достаёт.

- Найди-ка мне...

В тридцать седьмом – меня убили
за то, что «слава!» не кричал,
за то, что яростно трудился
и подозрительно молчал.
В сороковых – штыком проткнули,
жаль, защититься не успел.
В шестидесятых – обманули,
куда-то голубь улетел.
В семидесятых – не смотался,
кому же Родину спасать?
И в девяностых не продался
за колбасу и голый зад.

Твой номер двести тридцать пять,
Мне молвил Голос.
А ветер гнул, стремясь сломать,
Как в поле колос.

А лебедь белая крылом,
Синь неба рвала.
Под нею по Земле пятном,
Тень вслед бежала.

Седым туманом облака,
Смотрели в реку.
Меняет случая рука,
Жизнь человеку.

Назначат номер Голоса,
Телам и судьбам.
И в нём их жизни полоса,
Даётся людям.

Глядит в мир мрачно словно тать,
День тучи тьмою.
В нём номер двести тридцать пять,
Мне дан судьбою...
Марковцев Ю.

Мечта моя осталась вся со мной, не воплоти-
лась, в план, в реальность, не достиг, я пря-
ность изысканий, что не случилось не судьба,
Земля уж слишком, всё летает, наверно мало
весит, что порхает со скоростью, достойной
и ракете, и ядру, прекрасно всё на свете, всё
кроме смерти, а умер я, вы этому поверьте, хо-
тел не смог и гарь и смог, внутри всё пусто,
выгорело сердце, душа лишь вырвалась, спа-
слась, стихами проявилась, вознеслась.

Опасная добавочка -
яд ферроцианид!
Даю наводку, справочку..,
печёнка - инвалид...

Теперь - в вине, колбасочке,
и даже в соли есть...
"Е" - дьявольские ласточки,
и это его месть...

В Российской Федерации,
она разрешена...
Отрава.., химизация..,
высокая цена...