Три шестьсот

Ты бежал дождем,
Ты кричал стеклом,
Ты смеял на взрыд,
Слов не разделив.
Т ы пел песни мне
При туманном сне,
При полночном дне,
При глухой луне.

Я кричала "нет",
Я звала тебя.
Я пришла в ответ,
Только ты мне-"нет"!

Нет, мне ночь
Не смогла помочь,
Нет, не смог рассвет
Разбудить твой свет.
Нет, не смог закат
Утопить тоску
В восходящей мгле,
Да на радость злу.
Да пришли часы,
Да пришел мороз.
Только снег крутил,
Да терзал за нос,
Уводил в похмель
Последневный стон...

На призыв пароходных гудков откликается речка,
ускоряя течение в рамках поросших травой берегов.
Дым летит к облакам, превращаясь в колечки, сердечки,
забывая о жертве деревьев, пришедших на огненный зов.
Копоть черная в горле у пушки -певицы военной.
Замолчала, услышав весенние спевки кочующих птиц.
Шарик желтый мимозы -цыпленок цветочной вселенной
тихо шепчется с ветром о тайнах медовых криниц.

Темно-серый асфальт не тропинка лесная...С дороги
не свернуть - по минутам расписан...

А зима - состоянье души –
Может длиться три года,
Ты поверь, не греши,
Не вали на погоду.
На двоих, только хлеб,
Поделить можно сразу,
Нет, на пальцах твой грех
Объяснить, как заразу,
Не удастся, и что ж,
Сам себя ненавижу,
Нет прощенья на грош,
Нет, не стали мы ближе....

Раз, два, три, четыре, пять...

Начинаем понимать...

Цифра, букву позовет,

вспоминаем старый счет.

Открывается Секрет,

получаем мы ответ.

Соберутся знаки в ряд,

в Пифагоровый Квадрат,

и подскажут, что нас ждет,

и где желудь упадет...

Прибыль будет иль урон...

Это - завтра... То - потом...

Принимаем , не спеша,

вместе - Тело и Душа.

И был он в духе и престол стоял на небе,
На нем Сидящий словно камень восседал,
Престол тот радужным светился обрамленьем,
Вокруг двадцать четыре увидал
Еще таких он, и на них сидели старцы,
В одеждах белых, в позолоченных венцах,
И били молнии и громы, лились гласы
Внушая преклонение и страх.
И семь светильников огнем горели перед
Престолом сим, суть духов Божьих семь,
Стеклянным морем у подножия устелен
Был грозный трон, отбрасывая тень
На четырех животных: льва, теленка,
Орла...

Улицы серых мутных ночей
Ананасы по пояс
Массы людей бесы бродят
Кровью стекает чья –то потеря
Если получится стану я верить
Не обмани мои пожеланья
Лучше не станет мотивам лежаний
Постели помяты неистовством
Ожидание
Приглушенный шепота шорох
Пугает не он
Кто-то нарушил вечный закон
Истина рядом дышит мне в спину
Я не умею жить среди тех
Кому наплевать на мой неуспех
Взгляда погасшего пустота содроганья
Пропало желание с вами общения
Вы безнадежны как все обобщения...

Это новое чувство под номером семь...
Все другие успешно за скобки выносим.
В скорый поезд садится уставшая осень.
На вокзальном табло продолжают висеть
три застывшие слова, но гаснет «люблю»
(вот глагол, приводящий к скачкам напряженья!),
и любовь превращается в опустошенье,
и «Прощаньем славянки» сменяется блюз...

30.10.2002

Я хочу прикоснуться к тебе, как тогда,
в первый раз, на седьмом этаже, на балконе,
сбить дыханье, в стекле отразиться оконном,
три желанья упавшей звезде загадать
и подняться над городом, ставшим судьбой,
взявшись за руки, как на картинах Шагала,
вверх по облачным рельсам и шпалам шагая,
прошлой жизни сжигая мосты за собой...

31.10.2002

Открой Евангелия мудрые страницы,
Всмотрись в еще не понятые лица,
Перечитай трагедию двоих.
Нам благовест, трагедия для них.

…Три года ожиданий и надежд,
Мечтаний тайных восседать у трона.
Насмешки фарисеев и невежд
И ненависть хранителей Закона.

И вместо воинства, свергающего зло-
Больных целитель, утешитель нищих.
Когда-то им казалось – повезло,
Вот, он грядет, кого мы ждем и ищем.

Но ныне, позабыв о чудесах,
Они в смятеньи и недоуменьи.
Колеблется их вера на весах.
Им...

В истоме нежной жмурятся коты,
воркуют голуби - любовное похмелье.
В метро лесном прорыли ход кроты
до станции "Подснежники апреля".
Король напялил шутовской колпак
и ну, строчить весенние указы...
По новым правилам обязан всяк дурак
Смеяться над собой в день по три раза.
Кривое зеркало - в музей, как экспонат!
Хохочет филин -властелин потемок.
Последний грош ценнее ста карат
для нищего с дорожною котомкой.
Прокисли дрожжи старых добрых дней,
от голода свело придворных скулы...