Тревожная печаль

Снова осень стучится в окно.
Осыпает листвой золотою.
Я как прежде живу лишь тобой,
Только ты опять не со мною.

Ты как прежде, совсем далеко…
Где? Я даже порой не знаю.
Днём и ночью тобой лишь дышу,
О тебе вновь и вновь вспоминаю.

Знаю я, что и ты средь ночи
Просыпаешься, сердцем тоскуя.
Знаю я, что здесь глупость пишу,
Но пишу, потому что люблю я.

На Полярном Урале дожди
И давно уж поспела морошка…
Ты просил: «Ты ещё подожди»,
И я жду в тишине у окошка.

За окном же...

Расквасило село и город на горе.
Дожди который день, как в дальнем Альбионе.
Уселась непогодушка царицею на троне.
И пёс скулит тоскливо в щелястой конуре.

А я хожу и солнышко ношу в душе весёлой,
И радугу, и нежную небес голубизну.
Простите, если можете, все города и сёла,
Что не встречаю осень, а праздную весну.

Прохожий зонтик поднял,
простудным носом шмыгает.
А ветер, словно дворник, опять листву метёт.
…Я с льдины ожиданья
на льдину встречи прыгаю.
Какой тревожно...

В объятьях нежных многомудрой Тишины
в тревожном растворился сновиденьи
набедокуривший проказник Ветер.

Под серым мрамором
небесного покрова –
набросок расписания
на завтра:
сияние полупрозрачных облаков
и солнце. Солнце без границ.

Обида, вырвавшись из плена
усталых ржавых плоскогубцев,
преобразившись в крохотную тучку,
взмывает резко ввысь.
Дыханье затаив,
ждёт искорки
взволнованное сердце.

Напевая негромко мотив, по тропинке вдоль речки
Шла весёлая женщина с сумкою через плечо
И у дома близняшек присела на пне у крылечка,
Напекало весеннее солнце тепло, горячо.
Попросила радушных хозяев приюта на время,
За еду и постель помогать и детишек учить,
По открытости душ не сочли её просьбу за бремя,
Коль судьба принесла, значит этому надобно быть.
А из сумки её появилась пушистая кошка,
Цветом рыжая, синие глазки - почти небеса,
Обежала весь дом и весь двор и легла на окошке
И...

Земля моя, планета – мать, родная;
Изрытая, избитая, больная…
Ты то горишь, то в грохоте разрывов,
То содрагаешся от ядерных нарывов.

Сады твои и дым, и пепел давит,
Цветы твои кислотный дождик травит.
Вода твоя уже смертельной стала
И очищать себя, как должно, перестала.

Горят, гниют и вырубаются леса,
В дыму пожарищ меркнут небеса.
Могильники и свалки лик твой ясный,
Как оспой, увенчали черно-красной.

Морские шельфы в мусоре и стали,
Озера высохли, а реки мельче стали...

Ты не придешь.... На паутинке
В прозрачной капельке росы
Тень отражений... Мерзнут льдинки
От одиночества в тиши.

Среди неведомых созвездий
Мелодии не слышен звук,
Осколки прежних поколений
Взывают в Вечность лесом рук.

В мольбе, в усталости, в надежде
Над свитком, книгой, у икон.
Спиралей вязь кружит, как прежде,
Стирая, явь и бренный сон.

Прикосновенье невозможно...
Три, семь, тринадцать... до конца...
Свечи огонь горит тревожно
Души касаясь и лица.

Бунтует мысль...

«…А грудь – бандуры ломанную деку,
пускай саднит обломанной струной».

«…Душа пропитана бессильем –
тревожным вестником потерь…»

В. Друзь, из переводов стихов В.Стуса

«…Пускай саднит…» незаживающая рана
в душе твоей, уставшей от дорог.
Пускай тоска её тревожит утром ранним.
Не плачь так громко. Мир наш очень строг.

Не успокоят боли никакие слёзы.
Ты обречён – пасть в бездну, иль взлететь.
А ты боишься. Топчешь жизнь у края. Возле
забытых крыльев. Кутаешься в плед

своих...

Если сердце томится по Другу,
Успокой его мыслью о том,
Что ты рядом и в радость и в скуку
И хранишь его в сердце своем.

Если сердце от боли сжимаясь
Ощутит безнадежную скорбь,
Ты зажги в нем надеждой, стараясь
Веру к Богу и веру в Любовь.

Если сердце рыдает тревожно
От сомнений и боли Души,
И когда боль простить не возможно
Ты с Любовью обиды прости.

Если сердце кричит надрываясь
От тоски, пустоты, тишины,
Оглянись, и Душою пытаясь
Ты с Любовью весь мир обними.

Если...

Дан приказ: ему – на Кавказ,
Ну, а ей – оставаться на месте,
Ждать и смахивать влагу у глаз,
Слыша с юга тревожные вести.

Фотография на столе.
Парень в форме, в тельняшке с беретом.
Как он там, в чужедальней земле?
Без него одиноко на свете.

Май цветёт, а на сердце – зима.
К ней весна только с парнем вернётся,
Если траурная кайма
Фотографии той не коснётся.

Зачем разлился этим утром,
Зарею бодрости сожжен?
Быть может должен ты кому-то,
И долг твой красен платежом.
Иль может случая возможность
Несет коней рассвета вширь,
Толкая поступью тревожной
На совершения души.
Зачем, зачем явился, странник,
В подлунный мир своей стезей?
Чтоб был покусан и облаян,
Чтоб слушал муз и пас покой,
И этих яств судьбы отведав,
Ты вопрошал –
Зачем, зачем?
А после, ум пресытив бредом,
Опять ложился спать не с чем.
Зачем раскрылся этим утром,
Зарею...