Треска

Нежность взгляда - любовью сияет,
Губы жаждут - скорее сомкнуться,
Душ желание – соприкоснуться,
И томленье - сердца преполняет,

Обними меня крепче, любимый,
До истомы, до страсти, до хруста -
Мы не будем скрывать свои чувства,
В эту ночь мы с тобой - неделимы.

Мы красиво исполним либретто -
Я контабле твоё, твой минор,
Ты мажор, ты - моё кабалетто,
Вместе мы - двухголосицы хор.

Нежной лаской тебя пеленаю,
Жарким пламенем страсти горят -
Всю себя, от макушки до пят,
Целовать...

Тишина. Треск свечи. Перо.
Чуть вздрагивающее, нервное дыханье.
Зашторенное грязное окно,
И еле слышное метели завыванье.

Умолк усталый Кишенёвский люд.
Затих хруст снега от саней.
Поэт изнемождён и худ,
Но пишет всё ж о нём, о ней.

И «Плод ума холодных наблюдений
И сердца горестных замет»
Являет миру пера скольжения,
Тонкая линия - чернильный след.

Поэт героя невзлюбил.
Лишил родни, любви и друга.
В глуши Онегин деву полюбил,
Но генеральшей вскоре быть его подруге...

Стучит отбойный молоток,
Сосед опять ремонт устроил
Дрожит от стука потолок,
И дрель визжит весь день с пилою.

С утра до вечера опять,
Он что-то сверлит и строгает.
И жалюзи, мешая спать,
Средь ночи с треском закрывает.

И в будний день и в выходной,
Покоя нет живущим рядом.
Но терпит это дом большой,
Скандалов никому не надо.

Таких как он встречаться стало,
Всё больше отчего-то в мире.
Там где они грязь и скандалы,
И шум всегда у них в квартире.

Нельзя прожить жизнь средь...

Желтеют выцветшие нивы.
Цветов последних лепестки.
Поблекшие кусты малины.
Чертополоха островки.

Готовлю поле, осень – в зиму.
Пласты ложатся тяжелы.
Лошадка гнёт привычно спину.
«Играют» рёбрами мослы.

Рябины жаркие – на взгорке.
Корзины ягод. Птичий гамн.
Всё подготовилось к уборке,
ко продолжительным снегам.

Ударил колокол далёко.
Вся-к – десять вёрст, а гул слыхать.
И растревожилась сорока,
решила господа ругать.

На крае выцветшего поля
стучит уключиной родник,
он...

Свою светлую мысль не родит окостеневшей
мозг, даже если нет депрессии и голод, не зас-
тавил хозяина его съесть, разложив извилины,
разбросав, локусов лоскуты и фрагменты, по
поверхности и не получив дивиденды, показ-
ывая фокусы, выказывал образы разложения
вытирая плевки и получая затрещины, и седых
волос копна не спасёт от насмешек старого
клоуна, пшик, пешек, (сдулся), штучек, улов-
ок, падений и жонглирование предметов и сл-
ов не обновят улов, всё опять и снова об одн-
ом...

Радость барда, счастье целого, отражающего-
ся в себе, без видимых искажений, пока ещё,
проявившиеся потом и не пей залпом, глотка-
ми и чрезмерность бдений не усугубят и не ул-
учшат забвений, нас с вами, картинки, рдений,
за сделаное, стыда стыд, вхождения и выхода
из потока, да, как всегда одиноко, подглядыв-
ающим, за объективной реальностью, так ду-
мали, иллюзорного восприятия крах, «кто те-
бя выдумал?», (страха страх), ласнение и бле-
ск, треск и хруст банкнот, шелест, почему...

А если отдаться забвеньям,
Можно что-то создать?
В забвении горьким мгновеньем,
В паденьи себя поломать.

А сердце в груди не устанет?
Все время тихо стучать?
А может и смерть не отстанет,
И будет за дверью стоять?

А если внутри дремлет сила,
Способная мир превратить
В потоки белого пепла,
Что сможет на ветре остыть?

Но если отдаться мгновеньям,
Забыться в себе и уйти,
То можно в кровавом рассвете
К руинам родного прийти.

Разрушить в коротком мгновенье
Счастливую жизнь...

Я печь Освенцимского крематория,
Я жру людскую плоть: видать так надо?
И застилаю окружающую территорию
Густым и черным дымом, тошнотворным смрадом.

Я ем замученных, расстрелянных, удушенных,
И обессилевших от голода, живых детей,
И днем и ночью мое чрево равнодушное
Готово в дым и пепел превращать людей.

Мой голос - крики заживо сжигаемых,
Шипение горящих тел, их треск,
Лязг ржавых створок, часто открываемых,
Гул пламени, отбрасывающего злобный блеск.

Из кирпичей я грязно...

Отстранённость взорвалась,
И осколки разлетелись.
Полная ночная власть.
Боже мой, какая прелесть!

Вот костёр и сучьев треск,
Всплеск любовных отношений.
Звездолунный в небе блеск,
Время наших увлечений.

Взорвалось что, то пропало,
Будем нежиться до зорьки.
Всё равно нам будет мало
Чувств, осколки слишком колки.

След израненного транса
Утром пышет перед нами.
Пережив штрих декаданса,
Ренессанс блестит перстами.
-
Сергей Прилуцкий, Алатырь, 2013-2017

Бывает в жизни всякое, конечно
Но если не везёт, то...Боже мой!
Она - "жистянка" - крайне быстротечна.
Так часто утверждает мой герой.

Он мне давно поведал эту сагу,
И в тайне не просил её беречь.
Оно, быть может и не передряга,
А впрочем... Вот его прямая речь:

- Ты ж в курсе, я от рыбы - сатанею,
Люблю её, заразу, хоть убей!
Мне волю дай - я спал бы вместе с нею...
Да, что там..! Рыба - всё в судьбе моей!

Селёдка ли, хамса ли, что угодно -
Нет разницы, рубаю всю...