Трамвай

Пора забросить грусть на полку
И истину искать в вине.
Отправлю совесть в самоволку,
Ведь правда нынче не в цене.

Как и всегда, пируем лихо
Во время трусов и лгунов,
А в кабинетах трутся тихо
Стада паркетных шаркунов.

Сортирных сплетен злые зерна
Дадут великий урожай.
И снова стало не позорно
Друзей из зависти сажать.

Дверей балконных перекличка
Чужой подхватит разговор.
В ночи умрет, сгорая, спичка,
Закончив полуночный спор.

Огни последнего трамвая
Свой трудный...

Не думаю, не жалуюсь, не спорю.
Не сплю.
Не рвусь ни к солнцу, ни к луне, ни к морю,
Ни к кораблю.

Не чувствую, как в этих стенах жарко,
Как зелено в саду.
Давно желанного и жданного подарка
Не жду.

Не радуют ни утро, ни трамвая
Звенящий бег.
Живу, не видя дня, позабывая
Число и век.

На, кажется, надрезанном канате
Я — маленький плясун.
Я — тень от чьей-то тени. Я — лунатик
Двух темных лун.

В Великом -Устюге далёком,
На севере в холодной мгле
С полярным кругом одиноким
Дед думал думу в декабре.

Как привезти подарки детям
Чтоб всем хватило и на всех
На елках чтоб всем Васям , Петям
Им было много всех утех,
Чтоб слышен был веселый смех.

Но встала фабрика игрушек,
Чубайс понял тариф на свет,
Еще ведь мало погремушек,
Цветных шаров- ну просто смех,

А шоколадок и мартышек,
Свиней и козочек- чуть-чуть
И хорошо что много мишек,
А то бы было просто жуть.

Ах...

Дідусь старенький – сива голова –
Пришкандибав до братської могили …
Постояв … щось згадав … прошепотів якісь
слова …
Дві квітки впали на гранітні брили,
А по щоці його котилася сльоза.

Життя важке, хоча проте цікаве,
Прожив цей сивочолий ветеран:
У сорок першому пішов на бій кривавий,
Хоча тоді ще й вісімнадцяти не мав,
А потім довгі-довгі роки працював
На благо Батьківщини – для Вітчизни слави!

Життя печать залишило свою –
І очі діда вже й забули, що є сльози,
Та тут...

«Не сотвори себе кумира.
Ни изваяний, ни столбов
Не ставьте у себя всем миром
С изображением богов

Иных чем Наше Превосходство,
Господь семитских всех племён.
(Служить другому – просто скотство
Хоть скотоводом ты рождён.)

Мои субботы соблюдайте,
Перетрудиться так легко,
Святые храмы посещайте,
Раз синагога далеко.

И если, люди, по уставам
Моим вы будете ходить,
Рядить и думать неустанно,
Заветы исполнять, хранить -

Я дам дожди вам в своё время,
Произрастания свои
Земля...

(Запрещает Бог с времён Завета
Проливать чужую кровь и пить.
Попросить бы нам Его при этом
В дополнение ко всем запретам
Портить кровь друг другу запретить.)

К переправе МИхмасской (МихмАсской,
Кто б сказал, как правильно прочесть?)
Из передовых Филистимлянских
Вышел в ночь отряд не строить глазки,
А смолить жгуты Израиль жечь.

В день один Ионафан Саулов
(Не фамилия, а просто сын
Настоящий, не в кустах нагулян)
Не сказал отцу, что он задумал,
И исчез да так, что след простыл...

Тамара, помнишь, как однажды,
Пережидая дождь в кафе,
Стояли мы с тобой обнявшись,
На зло ворчанию в толпе.

А возмущалась все старушка,
Что мы вот так с тобой стоим.
"Ну, ладно, он в очках, не видит.
Ну, а она чего же с ним?"

"И почему стоят все молча,
Когда разнять давно пора.
Ну, молодежь пошла порочна,
Совсем осталась без стыда!"

А мы с тобой трамвая ждали,
Чтобы поехать к нам домой.
Ведь стала ты моей любимой!
Моей единственной! Женой.

Сегодня приснилось мне белое утро..
и это всё было – дышалось как будто,
и писем забытых пылились конверты.
Мы смертны...

качалось над нами почти невесомо
пушинкою лёгкой, звучало в полслова,
Любви и печали эквивалентно.
Всё смертно!

Мы смертны: (вдруг это пронзила отчаянно)
забывшие смех и улыбку печальную,
признание робкое, фразу – «я знаю»
И в ужасе смятые сталью трамвая -
Мы смертны!

Негласное в нас, но это условие.
Когда на исходе прощальной агонии
мы вдруг вспоминаем...

Муж перед зеркалом в тоске с похмелья
Рассматривает с ужасом синяк.
Да получил он от кого-то дельно,
Ещё бы знать когда, за что и как.

К жене, мол, видишь как бывает в жизни:
"Достоинство я чьё-то защитил,
Когда насильник или даже шизик
Меня на удивленье не убил."

Супруга отвечала: "Да, конечно,
Ты получил так крепко по мозгам,
Что выпал из трамвая на конечной,
Не помня где ты есть и кто ты сам.

Так оказался ты среди девчонок,
Где Ланселота подняли с земли,
Чтоб рыцарь не...

На рельсах человек, в руках авоська.
Два нарезных батона только в ней.
Он под трамваем, вроде Берлиоза,
Не головы лишился, а ступней.

- Какая в том идти была потребность?
Всему виною чёртов сериал...
Да, ни хрена себе, сходил за хлебом...
Жену бы лучше я за ним послал.