Той

.
Как-то раз дозором в поле
наш Ванёк гулял на воле.
Упакован до зубов
он с дружиной казачков.
Долго ль, коротко ль летели
дни и ночи… Подоспели
отпускные им деньки.
На побывку срок ийти.
.
Вдруг дорога в тёмной чаще
разделилася на части.
По какой домой добраться?
Ну, не могут разобраться.
Кликнул тут Иван Кощея:
Слышишь ты, худюша шея,
как до княжества дойти,
укажи, да не крути;
ты в лесу давно живёшь
и с Котом Учёным пьёшь.
Почесал Кощей в затылке,
дунул, плюнул, из...

Ты не думай, что это тебе. Я и глаз не вспомню.
И шагов не узнаю, и тембр давно потерян.
Мой припадок весенний высокой тоске не ровня.
Как уродливый герпес – досаден, но не смертелен.
Ты не думай, что это тебе, просто есть привычка
одиночество резать на дольки коротких строчек.
Я давно твоё имя из файлов сердечных вычла,
заменив вереницей невидимых жирных точек.
Я устала от зим с их простой усечённой рифмой.
Если лето любовь, то зима всякий раз разлука…
Но ночами плывёт безмятежно меж...

Марь, Гудок, Каменистый -
Небольшие ручьи.
Нет на картах названий,
Зря ты их не ищи.
И с той точки, где я сейчас,
Как крути, не крути,
До тебя по прямой мне
Больше года идти.

Как промчусь по скрипучей лестнице -
Каблуки простучат, прогоняя сны!
Лежебоки-соседи пусть бесятся!
Я встречаю
                  приход
                            золотой весны!

Я рукою толкну дверь парадную,
Подмигну солнцу ярко-весеннему,
Долгожданному марту порадуюсь,
Покажу язык
                  снегу
                            последнему!

По щекам конопушки рассыпались -
Веселятся рыжими солнышками.
Они, видимо, за зиму выспались -
Засверкали...

Обнимая ветер, обними меня,
Провожая вечер в даль, где спит луна,
И целуя щеки беспокойных звезд,
Разгадай загадки моих сладких слез.
Может быть, ответы – только зеркала,
В бесконечном свете их не видна дна,
И найдя разгадки, ты найдешь печаль,
Той, что очень много и совсем не жаль.

Раскидав по небу, перья облаков,
Ты пойдешь по следу моих грез и снов,
Но на след туманом разрослась тоска
И за этой раной не найти меня…
Там, где была радость только миражи
Побледневшей грусти от...

Мы каждый день живем, не замечая,
Что он один, что он неповторим.
Невольно мы проходим мимо счастья,
Но счастье рядом, здесь, оно внутри!

Тебе решать, среди дорог, что выбрать,
Тебе желать, тебе мечтать и ждать,
Тебе стремиться к цели долгой, длинной,
Тебе искать и находить себя!
* * *

Каждый век
Отражает людей,
Каждый день—
Беспокойный пробег.

* * *

Природой восхищаются и любят
Ее, как нежное дитя. Но здесь
Мы забываем, мы же «просто» люди,
О том, что надо и ее беречь...

И снова муза повернулась пятой точкой опоры
И кажутся глупыми мне все мои споры.
И опять я один, и опять безнадёжен,
И опять я забыт, и никто не поможет.
И снова катятся слёзы с опущенных глаз
И вспоминаются звуки знакомых мне фраз.
И снова мрак посетил без того мрачный путь
И сложно найти мне жизни той суть.

Припев:
К чему пустые строки, забытые слова,
Расстаёмся с тобой мы уже навсегда
И пусть лицо твоё вновь налилось грустью
Не смотри мне в глаза там пусто, пусто…

Когда-то...

Хрупкий миг с тонкой гранью реальности,
Полусон, полуявь, именуемый жизнь,
Нет в нем места кликушьей фатальности,
Все подвластно, пока не дойдем до межи.

Той межи, где размыты все контуры,
Где сомкнутся в одно полуявь, полусон,
Где поймем - кто творцы здесь и авторы....
Содрогнется вселенная, вторя наш стон.

Четыреста километров назад я был занят этой игрой.
Наверно, можно было и вплавь, но я был занят этой игрой.
И помнит генеральский Кавказ, как я был занят этой игрой.
Дорогая, прости, что я – пасс, и что был занят этой игрой

Дорога чиста и пуста, но я занят этой игрой.
И все мы собрались домой, а я занят этой игрой.
А жизнь не сложней, чем пасьянс, и я занят этой игрой,
И пара удивительных глаз занимается вместе со мной.

«Дорогая, ты погляди: я занят игрой» –
Говорил ей, чуть-чуть...

Действующие лица:
Партизаны.
Фашисты.
Полицаи.
Разведчик.
Предатель.
Дух хозяина болота.

Действие первое.
Картина первая.

(Поздняя осень. Партизанский лагерь)

Иван:
Шумит суровый брянский лес.
Вот и обрезан мой обрез,
Патрон последний вставлен в дуло.

Радист:
Кажись, фашисты взяли Тулу
И (точка, два тире) Житомир.

Фельдшер:
Начштаба в страшных муках помер,
И остальные тоже мрут.

Политрук (пленному немцу):
Дас ист фашистишен капут
Унд коммунистишен гешлоссен,
Их...