Торжествовать

Закрыты выезды,
Завалены снегом дороги.
Торжество природы.

В Подмосковье, в племенном зверосовхозе
Умирают звери на морозе.

Погибают, но не только лишь от холода.
Подыхают братья наши меньшие от голода.

Гибнут соболя, лисицы, норки.
Им не спрятаться от стужи в тёплой норке.

Был совхоз когда-то знаменит.
А теперь – какой ужасный вид!

Чёрный соболь – украшенье королей.
Гибнет поголовье соболей.

Выведен был здесь янтарный соболь.
У него чудесный мех, особый.

Вот он, соболь. Он один всего.
И от голода погибель ждёт его...

Костер сооружен, и роковое
Готово вспыхнуть пламя; все молчит,-
Лишь слышен легкий треск, и в нижнем слое
Костра огонь предательски сквозит.

Дым побежал - народ столпился гуще;
Вот все они - весь этот темный мир:
Тут и гнетомый люд, и люд гнетущий,
Ложь и насилье, рыцарство и клир.

Тут вероломный кесарь, и князей
Имперских и духовных сонм верховный,
И сам он, римский иерарх, в своей
Непогрешимости греховной.

Тут и она - та старица простая,
Не позабытая с тех пор,
Что принесла...

От сытости разве наш дух в поднебесье парит?..

Торжественный праздник в душе человечьей цари!
Пусть сделает вывод скупой, предприимчивый век:
«Не хлебом единым живёт на Земле человек!»

Смягчи, о боже! гнев твой ярый,
Вины души моей забудь;
И молний уклони удары,
В мою направленные грудь!

Престани в тучах, в облистаньях
И в бурных пламенных дыханьях
Являть, колико суд твой строг;
Пролей надежду в грудь унылу,
Яви свою во благе силу
И буди в милостях мне бог!

Стрелами острыми твоими
Мне сердце всё изъязвлено
И, раздираемое ими,
Горит, как в пламени, оно;
Свои счисляя преступленьи,
В стыде, в болезни, в изумленьи,
Смыкаю я смущенный взор.
Нет предо мною света...

Увидев низкого злорадства торжество,
Пошлём улыбку мы Несовершенству,
Ведь с Празднованьем Духа тождество
Мирит всех Высочайшее Блаженство!
И тот Посыла Пламенный Цветок
Поможет пересилить все Условности,
С которым чужеродного Росток,
Вгрызаясь, постигает мир Тлетворностей!

Я видел смерть свою во сне
И предлагала она мне
Свою тоску любовь и тело
Большим желанием горели
Её печальные глаза
На небе сказочном луна
Хрустальным светом нам светила
И показалась вдруг мне милой
Несчастной смерти красота
И адским пламенем душа
Её безумно возжелала
И в эту ночь она познала
Любви смертельной колдовство
И падшей страсти торжество
В постели смятой пребывало.

Всехристианнейший поэт, изгой и странник одинокий,
Ношу в миру нагрудный крест как память сердцу о Христе.
В век проходимцев и лжецов, в век беспощадный и жестокий,
Стремлюсь, чтоб публика моя хранила души в чистоте.

Пусть мне теперь не суждено быть знаменитым и всехвальным
И горделиво поучать в венце почётном мудреца.
Во все века Господень путь путём был скорбным и опальным,
Но только избранным дано – глаголом возжигать сердца.

Поскольку я познал и сам злословья лютое распятье
И...

Есть мираж,а за ним откровение,
Да надрывная песня без слов.
Эта песня-сердечное рвение,
Повторение жизни из снов.

Положу на колени дрожащие,
Я букет ослепительных роз,
Перед нами все дали манящие,
И зовущие кроны берёз.

Перед нами великая тайна,
Жизни свет и души божество,
И небесный полёт мироздания,
И высокой любви торжество.

Иллюзии и сны, кристаллы алкоголя,
на белой скатерти, на убранном столе,
пришла Весна, нашла меня в раздоре,
ушла тотчас, растаявши во мгле.

Ещё стучали башмачки, и капли
ответны, и холодный свет зарниц
кружил по небу, и рассудок в такт им
считал пушистый взмах её ресниц.

Весна, Весна, ты не вернёшься, знаю,
и от того хрустальное вино,
я не спеша, под вечер выпиваю,
безмолвно глядя в тусклое окно.

Мозг замутнён, движенья стали слепы,
опять Она приходит, и вокруг
сияние...