Топор палача

Златоуста златые уста на худом лице, чалма
и турецкие шаровары, дымящийся кальян, у
дивана, в лике, освещённом солнцем, приз-
наки аскетизма, силы и воли, где все его роли?
шута, благородного господина, палача, тряп-
ки, где? все его ухватки, хулящего и холящего,
времени лепесток, белого пиона, скок с места,
стояние на голове, плавные движения где?
дайши, падающего цветка сливы, где оливы?
стиль, плоды, образы, розы,падающие, бутоны,
где, твои нона? смеха смех, ссохшихся мыслей
стук...

Я не ищу побед в сражении,
Пытаюсь избежать войны.
Знавал я схватки упоение,
Но не для войн мы рождены.

Спасти, помочь и защищаться,
Лишь это оправдает бой.
Нет в поражении несчастья,
Когда победа над собой.

Презревший власть — палач порядка,
Несёт он смутой зло для всех.
Нам Хаос жизнь не сделав сладкой,
Лишь даст войной убийства грех.

Войне начало положивший,
Соврёт, причину найдя ей.
Нет оправдания убийству,
Не верой, не огнём идей.

И не побед ищу в сражении,
Ложь...

Когда мне было восемь лет;
Я помню каждое мгновенье
И вот однажды в воскресенья
Мне говорит родной мой дед:

«Ну, что внучёк, идём - кА в лес»
Ух, быстро, я тогда собрался
Идти туда не забоялся
У деда был в руках обрез.

Мы долго шли и я устал,
Спросил у деда остановку,
А дед вдруг вытащил верёвку;
Меня он к дубу привязал.

«Прости внучёк, прости родной,
С души не вырастит поддонок,
Пока лишь только ты ребёнок»
И сам отправился домой.


Я от испуга так орал...

Я больше не могу писать стихи,
Они, как нож, пронзающие сердце,
Они - палач отравленной души,
Лишивший веры и надежд на счастье.

Нет, не могу в руках держать перо,
Строка одна уходит за другую,
Мне тяжело, и только летний дождь
Мешает впасть в депрессию глухую.

Сейчас б тепла и ласковых минут,
Объятий музы в нежном поцелуе,
Послушать, как хариты пропоют
На берегу ласкающего моря...

Солнце над миром
Ярило с Востока.
А Русь оставалась
больной, одинокой,
средь полчищ
предателей и лжецов,
средь ликов святых
и толп подлецов...
Враги оточили
немую Россию,
рептилии Матушку
загубили...
Стенает над Русью
Печальная Лада,
а люди, как будто
заблудшее стадо...
В сердце Твоём
поселились недуги,
и плоть разопнули
продажные слуги...
Белый Покров
Вьётся над миром.
Слёзы — потоками,
сердце, как в тире...
Где Твоё Войско
заступников Божьих...

А и бойным, Господь, пожалеют венков,
И успение наше -- тщета,
Свято мы берегли во миру ангелков
И пурпурные чтили цвета.

Нет сейчас прекровавой слезы, ничего,
Перевьемся раскрасной тесьмой,
Хоть воскреснем и Сына узрим Твоего,
Аще каждый богат лишь сумой.

И когда всех не сможет юдоль удержать,
Звезды выльют на персть диамент,
Мы приидем к Тебе -- небеса обряжать
В срывки чермных сукровичных лент.


***

В потир церковное вино
Возлей и помяни
Мечты, погибшие давно,
И...

В палатке полевого лазарета,
Пропахшей кровью, смертью и мочой,
Не доживут до серого рассвета,
Те, кто вчера отважно принял бой...

Еще мальчишки, зрелые мужчины,
В бинтах кровавых все лежат рядком,
Для них копают свежие могилы,
Два мрачных санитара под хмельком...

Сойти с ума без спирта здесь недолго,
Все время отправлять в последний путь,
От запахов и йода, и карболки,
Чуть отхлебнуть, забыться и уснуть...

Под низким небом тучами укрытым,
Везут телеги раненных...

Они собрались на тайную встречу
В царственной зале старинного замка.
Магично мерцают полночные свечи
Вдали воют волки протяжно и жалко.


Под странными масками странные люди
Иль нелюди — в виде вампиров, геен.
Разносит Венера бокалы на блюде,
А вместо вина — кровь темная вен.


Собравшись в кружок, они начинают,
Твердя заклинанья, обряд колдовской, —
Невинную жертву кинжалом пронзают
И Зверю подносят — дань плоти людской.


И стонет в агонии бедная жертва,
Глаза палачей...

Русь моя милая,боль моя,Родина,
как же люблю я твой шелест берёз.
Ты ль на кресте не распята,не продана,
ты ль не утоплена в горечи слёз?

Снова с мечом,над твоей головою,
руку вознёс окаянный палач.
И отовсюду,с печальной мольбою,
льётся с небес,твой берёзовый плачь.

В нищей стране,как в вороньей обители,
наглая рать сумасбродных господ:
Шайка врагов,бандюков и грабителей,
свой же родной,угнетает народ.

Всюду кресты,как над братской могилой,
сколько же можно нам...

По старшинству досталось царство,
лишь только умер Александр.
Принял династии, наследство,
«самодержавец», Николай.

В день коронации, по старинке,
в первопрестольной град – Москве,
сгрудились люди на Ходынке,
случилась драка в духоте.

В столпотворенье, как в удавке,
от криков, стонов, гул стоял.
Оцепенев от дикой давки,
народ покойников топтал.

На смерть, убийственным потоком,
навстречу собственной судьбе,
неумолимо-злобным роком,
несло Россию в круговерть...