Тополя-моста

Твоя нежность тебя победит,
Зло рассеется, дурость не вечна.
Твои стены отнюдь не гранит,
А слова не всегда безупречны.

Твоё сердце намного теплей,
Чем ты хочешь казаться снаружи.
Пух летит каждый год с тополей,
Но не каждый же ходит простужен.

Что естественно, то красота,
Это истина, это не сложно.
Что важнее тебе, пустота?
Согласиться никак не возможно.

Твоим миром не правит расчёт,
Не сбывается то, что ты хочешь.
Сколько мимо воды утечёт,
Проводя одинокие ночи.

17.01...

Ищи мой голос
в заброшенном доме августа,
где ветер
раскачивает колыбель
вечернего тополя.
Ищи мою тень
в коралловых нитях заката,
где бабочка солнца
дрожит,
как след от струны,
и кроны столетних дубов
падают с лёгкостью облака
в алое небо.
Ищи мой голос
в заброшенном доме августа,
где тёмной гуашью
листья лежат на стёклах,
и догорая,
отблеск погасшего дня
спешит
в дождливую гавань,
под бриз засыпающих лип…

Повеяло холодом.
Осень поодаль
взмахнула крылом.
Над бледным городом
небо
нанизывает
солнце
на сонную рябь облаков.
За углом –
сквозняк
падает в ноты
дворового джаза.
Азбукой морзе
редкие капли
телеграфируют
рваные фразы,
похожие
на осколки тепла.
Из-за стекла
вечер
смотрит мне в спину
янтарным волком.
Тополь склоняет голову
перед киноварью
заката.
На перекрестке –
ветер,
перебежав дорогу
на красный,
разбился в клочья.
И черная кошка ночи,
одевшись в приметы...

Тело, тепло на пороге? весенне-
го перезвона трель, капель, (ря-
дом? не успеть махнуть крылом),
садом, гаморрой, граалем, (мо-
рдой, модой), на все четыре
стороны, (на всё что плохо),
декаданса кроха, крихта, кро-
шка, по чуть-чуть, немножко,
деревни след, раскраснелась,
плед, и тот ярок, солнца, луны
сон марок, из-за угла выгляд-
ывал дом, (ярОк) блюз, джаз,
рока стиль лаз, без нот и слов,
песен, азбукой морзе, мир тесен,
широк, мал, без границ, спал,
смайлика брешь...

Я вспоминаю наше лето –
Былой любви чудесный миг –
Всё в спектрах солнечного света
И в дольке счастья на двоих…

Текла река, светлели лики –
Сейчас ценю тот день сильней –
Когда пронзали небо пики
Пирамидальных тополей.

Когда созвездье Ориона
К заветной подвело черте,
Когда ты был веселья полон
На нашей лунной высоте…

Когда от чувств хотелось плакать,
Не верилось, что все всерьез,
Когда везде ты слышал запах
Моих духов, моих волос…

Когда рука твою искала,
От ласк горячая...

Мы давно научились
Не давать даже повода слухам.
Откровенно грустя,
Улыбаться, встречаясь друг с другом.

Ни на что не решаясь,
На проспекте под окнами дома
Вдруг, смущенно теряясь,
Расставаться без лишнего слова.

Этот вечный отказ
Сделал душу и сердце капризней,
И зависимость глаз
Превратилась в зависимость жизней.

А когда фонари
На рассвете, как сонные стебли,
Парашютик любви
Опускается с неба на землю,

Продолжая кружить
Над размытым дождями фасадом,
Где нам выпало...

А у Осени - золота - вдоволь.
Им она бескорыстно щедра.
Так щедры состраданием вдовы,
Пережившие горечь утрат.

Так щедры мудрецы, просветленьем,
Созиданием Новой Зари.
Так щедрО соловьиное пенье,
В коем чудится – Благо-Дар-им!

Вот и Осень… Она – не скупится,
И слетают дары с тополей…
Как же щедро мне с ними, грустится…
Сыпь! шепчу, золотых - не жалей!..

Ведь Богатства у Осени – вдоволь.
И оно, в безусловной цене…

…Вы готовы к нему? Вы – готовы?..
Вопрошает журавль в...

Согрею рук твоих озябшие ладошки,
Что вздрогнули от прикосновенья вдруг…
Сквозь серебро тумана обронил сережки
Столетний тополь, шепча, в онемевший пруд.

Прекрасна как мечта, нежна и невесома,
Так недоступна и податливо близка…
Спадает ночи тайной звездная истома
И дня вот, вот наступит снова белизна.

А тишина вокруг лишь редкие старушки
Спешат к заутренней и петухи в дали
Спросонья хриплые, встречают хором утро
С лучами алыми проснувшейся земли.

Была ли ночь иль только лики...

Звонки — в феврале затерялись.
Я снова один. Абгемахт.
Замерзший фанерный театрик
встречает меня
во дворах.

На сцене — и листья, и наледь…
Билетная касса пуста…
Но что-то внутри меня знает:
вот-вот здесь начнется весна.

Прикатят рояль, как по рельсам.
И в миг — соберется народ.
Непризнанный местный маэстро
сыграет для нас
и споет.

И небо отыщется сразу…
А с ним — и звонков пятьдесят!!
И к тополю-иконостасу
молиться грачи прилетят.

Проснутся — «хрущевки»… и садик...

«И крохотное сердечко
раскроется на ладони».

Садист? (маньяк?) разрезал, расколол,
на два кусочка, сердца половина, другая,
тоже неповинна, как тополь, уходящий в
даль, и след его, нам очень жаль, озёрное
начало, и конец, ах чуден миг его венец,
прейдёт опять? и пчёлки жало, не выколет
твоих/мне глаз, простонет ветер нам атас,
не умолкая, навсегда ни днём, ни ночью,
(ерунда), из слов и рифм, заполнит, (дейст-
во), раскрасит крик, его злодейство, (как
эхо отразиться вдруг...